Участие в его судьбе столь высокопоставленной персоны, как Алексей Борисович Перовский, не привнесло в сию позицию ничего нового. Ему и в голову не пришло, что Перовский, ставший ныне приемным родителем, может избавить его от тягот бивуачного существования. И, пожалуй, предложи он это, Сергей был бы оскорблен.

Размышления о последствиях своего решения принять предложение Алексея Борисовича и о том, что требует от него новый статус, приходили ему на ум и того реже. Для него не было секретом, что Перовский мыслит сделать его наследником, но это Салтыкова тревожило не слишком, ибо в любой момент он был готов отказаться от подобной чести.

Что касается Салтыковых, то Сергей давно привык воспринимать себя отдельно от своего семейства, однако и к роду своего покровителя примазываться не собирался.

Отношения, а теперь и законную связь с Перовским он не считал незаслуженным подарком, но и за благословение Господне не принимал. Видел в Алексее Борисовиче человека, нуждающегося в родной душе, способной скрасить его старость и на которую можно положиться в земных тяготах, если таковые случатся в жизни.

Потому он и принял предложение, что слишком хорошо знал цену одиночеству, и не видел в желании этого умного человека ничего предосудительного. А досужие разговоры других его не волновали.

Пусть себе тешатся, коль заняться нечем.

Уверенный в себе и Перовском, Сергей не ошибался, думая, что ни один из них не искал в другом выгоды или иной корысти.

Но так было до тех пор, пока в его жизни не появилась Зизи.

Из всех нововведений его теперешнего положения, требующих участия Алексея Борисовича, Сергея волновало лишь одно: женитьба после обретения приемного отца предполагала родительское благословение.

Поступить иначе значило больше, чем проявить неблагодарность. Сие стало бы прямым доказательством обманутого доверия и поступком бесчестным. Во всяком случае, так трактовал ситуацию Сергей.

Как отнесется Перовский к его решению? Не станет ли препятствовать? И как он сам поступит, ежели приемный отец воспротивится появлению в родовитой семье воспитанницы приюта?

Вот почему нынче ночью он и минуты не мог сосредоточиться на службе. Сергей любил ночные караулы как раз из-за возможности в отсутствие дневной суеты, не торопясь, обдумать проблемы, связанные с делами полка. Но нынче, поглощенный трудной думой, был рассеян, за что получил устное замечание от штабс-капитана.

Недовольный собой, Сергей дождался очереди сидеть в дежурной комнате и решил: чем мучиться неизвестностью, следует как можно скорее поговорить с Перовским.

Он не подозревал, что Перовский тоже упорно думал о своем подопечном, размышляя, как наилучшим образом разъяснить суть щекотливого поручения, полученного от государя.

Наконец Алексей Борисович пришел к выводу, что в случае с такой благородной личностью, как Салтыков, следует прибегнуть к прямому и честному разговору.

Решив не предупреждать о своем приходе, ранним утром он отправился в полк, надеясь застать сына не занятым службой.

Сменившись после дежурства, Сергей вернулся в свою комнату, желая уснуть и избавиться на время от вязких мыслей, но сон не шел.

Перовский застал своего подопечного склонившимся над книгой, которую и сам любил почитывать на досуге: великим историческим трудом почетного члена Петербургской академии наук Николая Михайловича Карамзина. Рядом стопкой лежали тома Татищева, Соловьева и журналы со статьями модного нынче историка Ключевского.

Тяга Сергея к образованию и не раз проявленные в беседах глубокие познания в истории, философии и естественных науках не раз поражали Алексея Борисовича. Очевидно, что на приблуду в семье Салтыковых обращали мало внимания и уж точно не заботились об образовании мальчишки. Но, как видно, иных к парте и учебникам толкать не надо – сами побегут, задрав штаны.

Невольно улыбнувшись своей мысли, Перовский окликнул юношу. Тот поднял голову и тотчас улыбнулся в ответ.

Готовясь к разговору, Алексей Борисович предвидел, что необходимость оставить службу и страну ради сопровождения неизвестной особы вызовет неприятие. Негодовать открыто и отказываться от поручения Сергей, разумеется, не станет, однако расставание с полком, а возможно, не только с ним, будет болезненным.

Вот почему от радостной улыбки Сергея сердце его новоиспеченного родителя болезненно сжалось. Видать, крепко успел он привязаться к молодому человеку, раз так встревожен предстоящими изменениями его судьбы.

– Есть у меня к тебе, Сережа, разговор, – начал, усевшись напротив, Перовский. – Работа тебя ждет. Да не простая, а такая, ради которой тебе на многое решиться придется.

– Я готов, – мгновенно отозвался Сергей.

– Погоди, не спеши. Сперва выслушай.

Не называя имени государя, Перовский изложил суть дела. Сергей слушал, не перебивая, но по мере осознания того, чего от него ждут, лицо его менялось, принимая замкнутое и угрюмое выражение.

Перовский, глядя на него, говорил, все более волнуясь, и наконец в недоумении заметил:

– Мне кажется, что поручение вызвало протест. Весьма понятный, скажу сразу. Но все-таки выскажись, мой друг. Что огорчает тебя более всего?

И услышал именно то, чего боялся.

– Я вынужден отказаться от чести сопровождать особу, о которой вы говорите. Причина проста – я намерен жениться и будущую жену свою не имею права оставить одну.

Некоторое время Алексей Борисович внимательно смотрел на Сергея, а потом встал и принялся в крайнем волнении ходить по комнате.

Сергей не сводил с него глаз, но в объяснения пускаться не торопился. Губы его были упрямо сжаты, а брови насуплены.

Наконец Перовскому надоело бегать туда-сюда, он снова сел и приготовился к дальнейшему разговору с намерением добиться своего.

– Мне думается, Сережа, ты не до конца понимаешь серьезность поручения.

– Напрасно вы считаете, будто я не осознаю, о чем идет речь. В другой ситуации любая – даже если бы она грозила гибелью – ваша просьба была бы исполнена без колебаний. Но ныне я принимаю решения не только за себя. Моя невеста… она нуждается в защите. Это необыкновенная девушка, которой я буду предан всю жизнь.

– А если речь идет о высочайшей особе? – пристально взглянув, понизил голос Перовский.

– Даже и тогда решения своего не изменю, – твердо ответил Сергей.

– Почему ты прежде никогда не говорил о ней? – спросил Перовский.

– Я собирался сегодня же просить вашего благословения на брак.

– Так вы обручены?

– Нет. Моя возлюбленная ничего не знает, но я уверен, что получу согласие.

– Да кто она?

– Она служит во дворце.

– Фрейлина? Которая из них?

– Служит горничной.

– Что? Служанка? – не сдержавшись, громко крикнул Алексей Борисович. – Да как тебя угораздило?

Сергей тоже поднялся и теперь глядел на своего родителя как бы сверху вниз.

– Ее положение в обществе не имеет