– Значит, в географии ты разбираешься лучше мистера Мейтленда. А с прочими учителями та же картина?

– Конечно. Со всеми без исключения.

– Ты предпочел бы ходить в другую школу?

Бруно еще не знал, что ему грозит исключение.

– В этой мне точно делать нечего. Пустая трата времени и способностей. Мне нужна школа, где нагружают по полной. – Бруно бросил негодующий взгляд в правое окно, на школу Святого Христофора. – Ты знаешь, что в Древнем Египте, когда мумифицировали покойника, его любимых питомцев тоже убивали, подвергали мумификации и укладывали в ту же гробницу?

– Теперь знаю, – взглянул на него Грейс. – Но раньше не знал.

– Зачем, по-твоему, так поступали? Чтобы египтянин не отправлялся на тот свет в одиночку? Или чтобы животные по нему не скучали? Или считалось, что никто не позаботится о них лучше хозяина?

Наморщив лоб, Грейс сбавил скорость, зарулил в переулок, развернулся и остановил машину в нескольких ярдах от школьных ворот.

– Честно говоря, не знаю, Бруно. Их культура во всем отличалась от нашей. И представления о смерти тоже.

– Почему учителя не рассказывают о столь важных вещах?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Грейс задумался.

– Наверное, не считают их существенными в современных реалиях, Бруно.

– Вся система образования яйца выеденного не стоит, скажи? «Гугл» научит меня лучше любого педагога.

Чтобы осмыслить эти слова, Грейсу понадобилось несколько секунд. В свое время он тоже не особо жаловал школу и не радовал родителей успехами в учебе, наскребая на экзаменах самый низкий проходной балл. Но реальность такова, что сегодня с такой успеваемостью он ни за что не устроился бы в правоохранительные органы.

«Полиция бы многое потеряла!» – усмехнулся он с нахальством сродни нахальству Бруно.

Перед ними остановился «лендровер-дефендер». Из машины выскочил мальчик возраста Бруно, тоже в красном пиджаке. Из «мини» вышла девочка в жакете того же цвета. Оба скрылись за воротами.

– Не стесняйся, выскажись, – посоветовал Грейс, глядя, как Бруно отстегивает ремень безопасности. – Объясни им, как и чему тебя надо учить.

– Что, правда? – Мальчик замешкался и сдвинул брови. – Ты не шутишь?

– Нет. Будь смелее. И помни, что крест на мечте ставят из-за страха, а не из-за ошибок или неудач.

– На мечте? Какой смысл в этих ваших мечтах? Вспомни мою мать. – Бруно покачал головой. – Учителя того не стоят. Как, собственно, и все остальное в жизни.

– То есть?

– Мать о чем только не мечтала, но все ее мечты разбились вдребезги, раз и навсегда. Жизнь – отстойная штука. И школа тоже.

Не дожидаясь ответа, Бруно выбрался из машины, хлопнул дверцей и направился к воротам школы. Он проигнорировал двоих учеников, шедших туда же, и даже не обернулся, чтобы помахать отцу рукой.

Застывший за рулем Грейс смотрел ему вслед.

«Жизнь – отстойная штука. И школа тоже». Он в очередной раз – далеко не впервые с тех пор, как узнал, что у него есть десятилетний сын, – задумался, как Сэнди умудрилась воспитать такого уставшего от жизни циника.

Очевидно, что он умен. Чертовски умен.

И это опасно.

Во многой мудрости много печали.

Но Грейса волновала непредсказуемость Бруно. Детский психиатр, доктор Орландо Трухильо, говорил, что это лишь жизненный этап. Бруно свыкается с тем, что его мать умерла, а сам он переехал в другую страну, и таким образом возводит защитный барьер между собой и окружающим миром.

Хотелось верить, что Трухильо прав. Грейс не знал, что еще могут сделать они с Клио. Разве что поискать школу для одаренных детей. Но пойдет ли это на пользу? Ведь у школы Святого Христофора потрясающая репутация…

«Занятно», – думал он, отъезжая от школы под первыми каплями дождя и мысленно возвращаясь к брифингу по делу Иден Патерностер, который должен начаться через полчаса.

Грейс придерживался мнения, что более девяноста процентов преступлений совершаются теми, у кого было тяжелое детство: пьющие или жестокие родители, неполная семья. Бруно, с его одинокой матерью-наркоманкой, тоже входил в эту категорию.

Чтобы избежать исключения из школы, им снова требовались консультации специалистов, да побыстрее. Грейс решил, что пораньше вернется домой и обсудит все с Клио. Наверное, стоит поговорить с Бруно по душам – если парень пожелает открыться хоть на йоту.

33

3 сентября, вторник

Без четверти девять Рой Грейс, закончив недолгую встречу с руководящей группой, собрал в конференц-зале команду операции «Лагуна» и объявил второй брифинг открытым.

– Должен сообщить о существенном развитии дела. Прежде всего, муж Иден, Найл Патерностер, вчера вечером был арестован по подозрению в убийстве жены и провел ночь в следственном изоляторе. Сегодня утром Джон Экстон и Норман Поттинг проведут второй допрос в соответствии с разработанной стратегией. Детектив-констебль Алек Батлер, наш специалист по допросам пятого уровня, позже доложит, что Патерностер показал вчера ночью. Допрашивали его лишь однажды и до сего момента не озвучивали сомнений в правдивости его слов. – Грейс взглянул на свои записи. – Во время обыска в доме Патерностеров на Невилл-роуд обнаружились значимые улики. Во-первых, мобильный телефон. Мы установили, что он принадлежит Иден Патерностер. Ее муж заявил, что в воскресенье, когда они ездили в Пэрэм-хаус, телефон был при ней, но у него почти сел аккумулятор. Криминалисты, однако, нашли телефон в ящике под кроватью. Его спрятали под дамскими трусиками.

– Вот это я понимаю, порылись в грязном белье! – усмехнулся Поттинг и оглядел присутствующих, а Грейс покосился на него с чуть большим состраданием, чем обычно.

– Вторую важную улику, завернутую в целлофан, нашли за смотровой панелью в стене. Это разорванная женская футболка, предположительно принадлежавшая Иден, в пятнах крови. Ее отправили на срочную проверку в ДНК-лабораторию.

Он помолчал, чтобы все усвоили информацию.

– Кроме того, криминалисты обнаружили следы крови на кухонной столешнице и кафельном полу. Образцы также отправлены на анализ. Далее, на кухне имеется деревянная стойка с ножами, и одного не хватает. Самого крупного, если судить по расположению и размеру отверстия. – Рой снова сделал паузу. – Во время обыска найдены еще две улики, и они, пожалуй, существеннее упомянутых. Обе были спрятаны под половицей в гостевой спальне. Во-первых, это паспорт Иден Патерностер, о пропаже которого муж вчера утром сообщил патрульным Олдриджу и Литтл. А во-вторых, обручальное кольцо из белого золота и еще одно с бриллиантом – предположительно, подаренное в честь помолвки. На внутренней стороне обручального кольца выгравированы буквы «Э. П. – Н. П.» и дата «девятнадцать – ноль девять – пятнадцать». То есть инициалы Найла и Иден Патерностер, а также