К девушке, сидевшей на подоконнике и жующей что-то твердое, лейтенант подошел как к воздушному шарику, готовому лопнуть.

— Здравствуйте, я из театра комедии…

Она проглотила то твердое, что жевала, и с подоконника слезла.

— Да, слушаю.

— Ищу вашу подругу Олю…

— A-а, я не видела ее неделю. Я прошла в институт, а она нет. Знаете, дружба как-то сразу кончилась.

И она счастливо улыбнулась загадочной улыбкой Моны Лизы. Впрочем, специалисты эту загадку расшифровали — Мона Лиза была беззубой. Чадович засомневался: девушка такой полноты способна ли играть на сцене? Она его мысли засекла:

— А моя мечта читать для публики стихи. Например, Ахматову.

— Прекрасно.

— Вы помните строчку «Я спросила у кукушки, сколько лет я проживу…»? Думаете, она имела в виду кукушку? — Девушка делилась эрудицией с работником театра.

— А кого же?

— Ничего подобного: она имела в виду КГБ!

— Хорошо, что не МВД, — откланялся Чадович.

В институте делать было нечего, но имелись четыре домашних адреса. Что бы он делал без машины? Канальный проезд — от канала, а не от канальи — пролег рядом, поэтому Чадович прошелся ножками. Дверь, разумеется, не открывали, пока не назвал имя студентки и не сообщил, что из театрального института. Своей внешностью он девушку убедил.

— Я по поводу вашей подруги Оли…

— Она жила у меня всего неделю.

— А теперь?

— Не знаю.

— Что можете о ней сказать?

— Знаете, почему Ольга не поступила в институт? Не следила за здоровьем и не худела. Я рекомендовала есть в день горсть кедровых орешков, а она батон.

— Маловато, — не согласился лейтенант с горстью кедровых орешков.

— Знаете, в чем заключается признак хорошего тона? Быть худенькой и выглядеть на десять лет моложе.

Вера признаку хорошего тона отвечала: маленькая, бледненькая и воздушная, как свежая стружка. Все роли ночных привидений — ее. И Чадович не удержался от совета:

— А вам надо пить дрожжи или пиво.

— Зачем?

— Чтобы пополнеть: вдруг дадут роль купчихи.

— В здоровом теле — здоровый дух, — назидательно бросила Вера.

После этого совета на разговор он уже не надеялся. Лейтенант вернулся к машине и поехал к очередной подруге. Тема здоровья его чем-то задела. Не тема здоровья, а сентенция «В здоровом теле здоровый дух». Это почему же? Полно здоровенных парней, в которых никакого духа нет, кроме винного. «У здорового духа — здоровое тело». Вот так!

Студентка Катя тоже жила недалеко; видимо, Ольга подбирала подруг ближе к институту. Дверь открыли, но беседу Катя вела через щель, правда, довольно широкую. Представившись деятелем Театрального общества, лейтенант пожалел: надо было показать удостоверение.

— Ольга? — удивилась студентка. — Ночевала у меня всего одну ночь.

— А где она теперь?

— Не имею представления.

— Катя, как думаете, почему она никак не могла поступить в институт? — спросил Чадович, затевая разговор.

— Потому что в Бога не верила.

— Ах, поэтому?

— Землю и людей сделал Бог.

Лейтенант вспомнил следователя прокуратуры Рябинина, который утверждал, что землю и людей создал шутник. Чадовича раздражал утилитарный подход к религии: на днях он зрел молебен по поводу открытия свободной экономической зоны. Увидев, что театральный деятель замешкался, студентка попрощалась:

— Всего хорошего.

— Бог тебе в помощь, дочь моя, — попрощался и лейтенант.

Следующей по списку подруги дома не было. У Чадовича остался последний адрес, куда ехать не хотелось, — дачный поселок Лосевка. Близко, но все-таки за городом. Впрочем, прогуляться…

Через полчаса он уже кружил по песчанистым улицам среди кустов и штакетника. Домишко номер восемь белел, словно был сложен из выгоревшего камня. Голые пятки над кустами…

Из них, из кустов, рвалась к небу танцевальная музыка. Туда же рвались ноги, руки, русые волосы, поспевая за ритмом. Чадович сделал несколько шагов, и в открывшийся про-гал увидел, что девушка занимается гимнастикой. Загорелая, высокая, делает «мостик», стоит на руках… Весело и красиво. Уж не Ольга ли? Развлекается? Впрочем, такие энергичные леди экзамены не проваливают.

Она увидела машину и подошла к заборчику. Лейтенант спросил:

— Кира?

— Да.

— Я из милиции, ищу Ольгу…

— Она спит в доме.

Чадович облегченно вздохнул и вошел на участок, в царство зелени и цветов. Вошел, и захотелось тут остаться, тем более что скамеечка стояла. Он присел.

— А почему Ольга спит?

— Переживания.

— По поводу чего?

— Сама расскажет. Сейчас проснется…

Что он за оперативник? Не знает почти ни одного цветка, кроме ромашек да колокольчиков. А как придется фиксировать место происшествия, труп в цветах?

— А вы театр любите? — решила занять его хозяйка.

— Не хожу.

— Почему?

— Теперь даже классика ставится как-то вверх ногами. То герой на стол заберется, то голым на сцену выскочит…

— Режиссеры переосмысливают.

— Выходит, что Чехов и Достоевский чего-то недомысли-ли?

На крылечко вышла девушка в белой кофте и синей юбке. Пока она спускалась, он разглядел темную челку и светло-голубые, как у него, глаза; светло-голубые глаза кажутся бездонными.

— Ольга, к тебе из милиции, — сообщила Кира, вежливо удаляясь в дом.

— Наручники взяли? — игриво спросила Ольга, постояла и медленно, словно ее клонило ветерком, с плачем упала на скамейку. Лейтенант метнулся к дому, потом к девушке, опять к дому… Не мог он стоять столбом и смотреть. Но она словно застыдилась — села и вытерла глаза.

— Вы меня заберете?

— Нет. Оставлю повестку, чтобы завтра вы явились в прокуратуру к Рябинину.

— А сейчас?..

— Все мне подробно расскажете.

Ольга еще раз вытерла глаза, вздохнула, села поудобнее и начала говорить так медленно, словно перезабыла половину алфавита. Плакала вроде бы недолго, а челка влажная. Сколько он слушал? Больше часа. Кусались последние комары. Кира вынесла по стакану сока, редкие желтые листья слетели с березки, из города возвращались дачники… Ольга кончила исповедь и опустила голову. Чадович сказал помягче:

— Завтра все так же изложите следователю…

Попрощавшись, лейтенант пошел к машине. Оперативная информация должна работать немедленно. Взяв трубку, лейтенант нащелкал номер.

— Товарищ майор, Чадович. Передаю словесный портрет главного. Выше среднего роста, широкоплеч, красив, галантен, волосы каштановые волнистые, усики, бородка, глаза ярко-синие с блеском, шрамик не щеке.

— Как узнал?

— Нашел девушку, которая передала ему акульи зубы.

— Где она?

— Завтра будет у Рябинина.

— Лейтенант, пригласи художника, пусть сделает портрет. Уж больно много у него примет.

— Еще про одну не сказал, главную…

— Ну?

— У него вместо ног — копыта.

35

Нужных правил у Голливуда было столько, что он их и не считал. Одним из первых значилось: не бросай работу незавершенной. Что-то недоделать — значит походить на того чудака, который взломал сейф, доллары взял, а евро не тронул,