Заливаюсь краской. Я не любительница чтения – ведь есть «Ютьюб», стриминговые сервисы, сто восемьдесят каналов с вдохновляющим контентом по благоустройству дома.

– Ого. Ты все превращаешь в научный отчет?

Дженни скрещивает руки на груди.

– Мне нравится все делать как следует.

– У нас нет времени на эти… книжные премудрости, – я возвращаю ей пакет. – Мы живем в реальном мире, нам не нужны теории и случаи из практики. Интуиция, умение общаться с людьми – вот это важно.

– Немного знаний еще никому не повредило, – Дженни кладет сумку на свободный стул. – Оставлю здесь, вдруг передумаешь. Ну, хочешь узнать отличную новость?

– Ты записала меня в библиотеку? – вздыхаю я.

– Нет. Раздобыла адрес мистера Папасизи.

– Кого?

– Школьного смотрителя, на которого престарелый муж Хоуп вчера свалил вину, помнишь? Наверное, ничего стоящего не узнаем, но хоть какое-то начало. Он живет в Камдене, так что можем заскочить к нему перед встречей с мисс Шульц в «Ритце».

– Зачем?

– Порасспрашивать, глупенькая. Узнать его версию событий, – Дженни разглядывает мою шелковую пижаму. – А ты почему еще не одета?

Камден воскресным утром напоминает поле боя гедонистов. Тротуар усеян битыми бутылками, лужицами рвоты и потеками мочи.

Мистер Папасизи живет на втором этаже обшарпанного бетонного комплекса, в той части района, где стареющие панки и перемазанные краской рабочие из Восточной Европы заключили шаткий мир с любителями органических продуктов, которые приезжают сюда ежегодно.

Дженни сменила спортивную одежду на свободное черное платье и элегантный темно-синий блейзер, словно ее ожидает заседание совета директоров.

По дороге она пересказывает биографию Мариу Папасизи. Ему под пятьдесят. Эмигрировал из Румынии. Судимостей нет. Работал на стройке, повредил спину, стал водителем грузовика, затем школьным смотрителем. Сведения важные, но от них как-то не по себе. Очень уж легко Дженни узнала все подробности его жизни.

– Подожди, юристы так могут? У вас что, есть общая база данных?

Дженни пожимает плечами.

– Исследовательский отдел, – поясняет она. – Только этим занимаются ассистенты; я не знаю, как именно они теперь добывают сведения. Но если спросит, мы все нашли в «Гугле», ясно?

Киваю. Этот мир очень от меня далек. Ассистенты. Исследовательские отделы. Люди, работа которых – облегчить твою жизнь.

Дженни показывает на убогое бетонное здание.

– Ну вот, приехали. Место, где умирает надежда.

Пожимаю плечами. На мой взгляд, не так уж плохо. Напоминает дешевый мотель во Флориде – наружные переходы между номерами, все двери выходят на автомобильную стоянку. В сущности, не сильно отличается от дома, в котором выросла я.

Судя по всему, Дженни торопится приступить.

– План помнишь? Нужно выяснить, не видел ли он в пятницу чего-нибудь подозрительного или необычного. Только сначала надо войти в доверие. А затем, когда расслабится, спросим об Алфи.

Расстегиваю ремень безопасности.

– Ну, тут следует отдать мне должное. Уж что я умею, так это говорить со старыми мужиками.

– Мы здесь по работе, не забывай, – Дженни хмурится.

– Ой, да ладно, – отмахиваюсь я, открыв дверцу. – Пойдем искать Алфи Рисби.

Мистер Папасизи встречает нас с головы до ног одетым в форму футбольного клуба «Тоттенхэм». Прямые темные волосы падают ему на глаза, а по лицу, очевидно, ни разу не проходились скрабом.

– Да? – опасливо спрашивает он. По телевизору у него за спиной передают что-то про спорт.

Дженни улыбается.

– Здравствуйте. Я Дженни. Это Флоренс.

– Да? – устало повторяет он.

– Мы хотели бы с вами поговорить. Об Алфи Рисби, – Дженни переминается с ноги на ногу. Она явно ожидала другого приема.

Румяное лицо Папасизи бледнеет.

– Я уже говорил с полицией…

– Мы не копы, – вмешиваюсь я, хлопая ресницами и улыбаясь во весь рот. – Мы мамы из Сент-Анджелеса.

Он пристально нас разглядывает и решает, что опаснее – впустить нас или отказать.

– Ладно, заходите.

Квартира тесная, но чистая. Мы садимся в гостиной; мистер Папасизи – в коричневое кресло с откидной спинкой, мы с Дженни – на маленький кожаный диван. По телевизору мужчины в шортах гоняют друг друга по рингу.

– Почти закончилось, – чуть ли не извиняется Папасизи. У него легкий акцент, он разговаривает короткими, отрывистыми предложениями, изо всех сил стараясь не ошибиться.

– Ничего, – щебечу я. – Не выключайте, мы подождем.

– Газировки?

– Нет, спасибо, – отвечает Дженни, как раз когда я говорю:

– Можно «колы» или «Ред булла», если есть.

Мы с Дженни сидим в неловком молчании. Как только начинается перерыв на рекламу, мистер Папасизи выключает звук и исчезает на кухне. Возвращается он с банкой непонятного энергетика. Отпиваю немного. Хм, неплохо.

– Итак? – Папасизи выжидающе на нас смотрит.

– Скажите, вы не видели ничего… подозрительного в ту пятницу? Необычного?

– Во всем виноват иммигрант, верно? – ершится он.

– Что? – я отчаянно краснею. – Нет-нет, я не это… Вообще-то, мы сами приезжие. Из Америки. Мы просто хотим выяснить правду. Ради Алфи.

– Я уже говорил с полицией. Четыре часа. Ни воды, ни перерывов, – Папасизи пожимает плечами. – Мне нечего скрывать.

Взглядом прошу Дженни о помощи.

– Сэр, – обращается она к нему твердо и сдержанно, – вам ничего не грозит, поверьте. Мы вас ни в чем не обвиняем. Просто хотим выяснить побольше о случившемся.

– Ничего не грозит? – фыркает он. – А вам откуда знать? Вы из полиции? Или адвокат?

– Вообще-то, я юрист, – признается Дженни.

Бросаю ей косой взгляд. Это ни к чему!

– Вы мамы, сами сказали! – напрягается смотритель.

Дженни идет на попятный.

– Сэр, я пришла как частное лицо. Прошу вас, мы лишь хотим хоть что-нибудь выяснить.

Не обращая на нее внимания, мистер Папасизи смотрит на меня:

– А вы? Тоже юрист?

Морщу нос.

– Ну уж нет. Я и школу кое-как окончила. Юристам вообще не доверяю. Кроме Дженни, она ничего.

Он с задумчивым видом откидывается в кресле.

Дженни встает и ходит туда-сюда по комнате.

– Ну что-то же вы видели?

Мистер Папасизи отрывает взгляд от телевизора и качает головой.

– А что я видел? Как обращаются с учителями? А я даже не учитель – подсобный рабочий. До пенсии еще семь лет. Понимаете?

– «Как обращаются с учителями?» – оживляется Дженни. – Вы о чем?

Тон у нее резкий, будто допрашивает упрямого свидетеля. Я бросаю на нее умоляющий взгляд, но она не замечает.

Сочувственно улыбаюсь мистеру Папасизи.

– Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду? – мягко спрашиваю я.

Бесполезно, Папасизи опять закрылся и включает звук. В следующую рекламную паузу он берет с книжной полки фотографию в рамке и протягивает нам. На снимке темноволосая девушка лет двадцати с небольшим, в шапочке выпускницы.

– Моя дочь, – гордо объясняет мистер Папасизи. – Елена. Недавно окончила