– Доброе утро, Пирс, – сказал он. – Прекрасный сегодня денек.

Пирс взглянул на него поверх очков.

– Вы думаете? – спросил он. – Я б сказал, день довольно пасмурный.

Гарри недоуменно уставился на него.

– Это была шутка.

– Понимаю.

– Старик у себя?

Пирс нахмурился.

– Вообще-то нет.

Гарри почувствовал, как екнуло в животе.

– Но вы его ждете?

– Когда я пришел сегодня утром, то обнаружил, что дверь не заперта. Весьма необычно. Я предположил, что доктора Вулстона вызвали куда-то, и он, хотя это совсем на него не похоже, пренебрег мерами предосторожности.

– Полагаю, он не оставил записки о том, куда направляется? – нахмурился Гарри.

– Нет. – Пирс шмыгнул красным носом и вытер его платком. – Что совершенно не в его духе. Всякий раз, когда доктор Вулстон уходит из контры, он непременно уведомляет меня об этом. Весьма методично.

– А вы не заглядывали в его журнал встреч? Возможно, там найдется подсказка, где он?

Пирс ответил возмущенным взглядом.

– Я не могу этого сделать без разрешения доктора Вулстона. Это личные записи.

– Уверен, он не будет возражать, если я взгляну, – сказал Гарри, взлетая вверх по лестнице через две ступени.

– Я бы не советовал…

– Значит скажите ему, что я принудил вас силой, Пирс.

* * *

Беспокойство Гарри усилилось, когда он увидел перевернутый стул.

Он нагнулся и поднял стул, а затем огляделся вокруг: не бросится ли в глаза еще что-то из ряда вон выходящее. Выглянул в высокое георгианское окно, откуда открывался вид на крыши домов, на церковь Святого Петра, потом еще раз окинул взглядом кабинет.

На отцовском столе не было заметного беспорядка, но он был и не в том идеальном состоянии, в каком, как было хорошо известно Гарри, старик оставлял его после каждого рабочего дня. Совершенно очевидно, что отец не возвращался сюда после той перебранки, которую подслушал Гарри. Он взглянул на дорожные часы на каминной полке. Отец заводил их каждый вечер перед уходом из кабинета. А сейчас они отставали.

Гарри заглянул в настольный журнал со скрупулезными записями аккуратным отцовским почерком. Почасовой график встреч и приемов. Ни вчера, ни сегодня ни одной встречи не значилось.

Как ни неловко было копаться в личных вещах отца, Гарри все же выдвинул ящик стола. Там не нашлось ничего примечательного, кроме маленькой серебряной табакерки. Гарри улыбнулся, тронутый этим свидетельством такого обычного, хотя и неожиданного, человеческого порока. Второй бокал кларета за обедом – это была самая большая слабость, какую отец когда-либо позволял себе при нем.

– В журнале есть какие-нибудь записи? – спросил Пирс.

Гарри обернулся и увидел, что клерк стоит в дверях.

– Никаких, – ответил он, задвигая ящик. – Вы не заходили сюда сегодня утром, Пирс?

– Конечно, нет. – Клерк был шокирован таким предположением. – Я никогда не захожу в кабинет доктора Вулстона без приглашения.

– Нисколько не сомневаюсь, – пробормотал Гарри. – Кстати, я забегал вчера в обеденный перерыв, а вас не видел. Вы были здесь днем?

– Вчерашняя необычайно теплая погода, к сожалению, вызвала у меня приступ сенной лихорадки. Доктор Вулстон очень обеспокоился и предложил мне уйти домой. Я, разумеется, возражал, но ваш отец настоял на этом.

Гарри на мгновение задумался, а затем призвал на помощь те же соображения, какими его пытался успокоить Льюис.

– Я уверен, что отсутствию моего отца имеется рациональное объяснение, – сказал он. – И все же – не могли бы вы послать телеграмму тому малому из лечебницы… как его зовут?

– Доктор Кидд.

– Верно, Кидд. Спросите его… – Гарри запнулся. О чем, собственно, спрашивать? – Не было ли вчера днем какого-нибудь внепланового собрания комитета, какого-нибудь экстренного совещания. Вы лучше меня знаете, как это бывает, Пирс, думайте сами, как с ними говорить. Но только все не выкладывайте.

Гарри обошел стоявшего у дверей клерка и начал спускаться по лестнице.

– Да, и, когда пойдете отбивать телеграмму – не могли бы вы заодно зайти в контору через дорогу и объяснить, что вчера днем я отсутствовал по семейным делам. И сегодня тоже.

– Но как же я… – начал было Пирс, но Гарри уже исчез.

* * *

Вначале Гарри вновь отправился на вокзал, рассчитывая разыскать кебмена, который возил отца в Фишборн.

Было всего десять часов утра, а возле таверны «Глобус» уже собралась толпа мужчин. Курят, шляпы сдвинуты на затылок, глаза мутные, настороженные.

Ряд черных пароконных экипажей ждал у привокзальной стоянки, лошади стояли неподвижно в сыром мареве. На мордах у некоторых были торбы, и пахло от них соломой и конюшней.

– Экипаж, сэр?

– Я ищу кебмена.

Кто-то рассмеялся.

– Вы пришли в нужное место.

Гарри пропустил это мимо ушей.

– Я ищу кебмена, который вчера в обед возил одного джентльмена в Фишборн. А возможно, и обратно.

Кебмен пожал плечами:

– Не я.

– За пятьдесят, хорошо одет, в очках.

Поскольку это описание подходило примерно половине мужчин интеллигентных профессий в городе, Гарри оно мало помогло. Так он прошелся по всему ряду, до самого конца.

– Сдается мне, вроде бы Берт вчера катался в Фишборн, – сказал последний кебмен, беря протянутую ему сигарету.

– А кто из них Берт?

– Он в четверг выходной.

Гарри нахмурился.

– Но он возил в Фишборн джентльмена?

– Я сказал – вроде бы, – поправил кебмен. – Запомнил, потому что он хвастался хорошими чаевыми.

Гарри вздохнул.

– Этот Берт будет здесь завтра?

– Должен.

* * *

Гарри решил, что проще заглянуть в соседний Фишборн, чем тащиться до самого Грейлингуэлла. Лечебницу лучше оставить Пирсу. Он знает, как там и что.

Вспомнив, как долго вчера пришлось ждать поезда, Гарри предпочел пойти пешком. Блэкторн-хаус располагался со стороны Чичестера, и добираться туда своим ходом не дольше, чем ехать поездом, а потом идти пешком от станции Фишборн, с другого конца деревни. Заодно он зайдет в «Мешок», спросит, не видел ли кто-нибудь отца, а потом, может быть, в «Бычью голову» – узнать, все ли бармен уладил с вывозом тела. Это повод посетить Блэкторн-хаус, если у него будет что рассказать Конни. Ведь он спрашивал, можно ли ему зайти еще раз, и она хоть и не сказала ничего обнадеживающего, но и не запретила.

Он вышел из города через Уэстгейт и двинулся мимо богословского колледжа к старой магистрали. Вскоре ряды домов сменились полями. Гарри миновал простой памятник на обочине дороги, там, где она пересекалась с Апулдрам-лейн. На этом месте во время мартовской бури перевернулась повозка и погибли муж с женой и трое маленьких детей.

Гарри пытался сохранять спокойствие, не думать о худшем, но что-то новое крутилось в голове, на