– Но ты же помнишь, что я там сейчас не самый желанный гость, – вздохнула Грейс.

– Почему? Ты рукодельница. И да, тебе не разрешили выставлять там свои работы, но вдруг ты хочешь что-то купить? Поддержать коллег по цеху?

Грейс опустила глаза. Ведь это именно то, что ей нужно было. Поддержка, но не из числа ближнего круга, а кто-то новый. Кто-то, не известный как член ее команды, но достаточно влиятельный в городе.

Имя Эдит в Ибстоке было на слуху. Неукротимая боевая леди всегда оказывалась в самой гуще событий. Была главным редактором обоих городских изданий, но распускала слухи, что на самом деле они конкурируют друг с другом. И, как это часто случается с большими секретами, об этом знал весь город.

Надо сказать, что многие точно так же, как Адалин, ее немного побаивались. Мало ли что она потом напишет на страницах газеты! И было забавно наблюдать, как тот же мясник или зеленщик, самые известные в городе сквернословы, при виде Эдит выпрямляли спины и старались выражаться прилично, но с длинными паузами, в которых отлично читалось все, что они хотели сказать.

Эдит предложила Грейс союз. И провокацию.

Завтра планировалось открытие Фестиваля, и сейчас весь Колледж кипел. Подруги Грейс пропадали там же, готовя свои стенды, она это все понимала и решила никого не дергать своими вопросами и просьбами. Совсем не хотелось ловить на себе сочувствующие и в то же время виноватые взгляды той же Плам или Дианы. Пусть поработают спокойно.

Получив у Эдит папку с письмом, Грейс убедилась, что аноним сделал все по старинке. Он прислал компромат и статью в напечатанном на бумаге виде, спасибо, что не на печатной машинке, но в эру развития печатной техники по листку бумаги с текстом опознать автора будет сложно. Здесь бы как раз печатная машинка помогла. Грейс надеялась, что у нее получится что-то выделить из исходного, не обработанного редактурой текста. Какие-то знакомые словечки, обороты. Редактор сказала, что времени на то, чтобы причесать текст до формата «приличной» статьи, у нее не было, и она крайне мало поправила там, но все же надежда уловить что-то, чего не оказалось в статье, оставалась.

Но Грейс все же нужно было попасть в Колледж, а точнее, на склад, куда отнесли все предметы из их рабочего кабинета. Там была канцелярская коробка, куда сложили распечатанные фотографии с лучшими работами Чейза, разложенными по хронологии, и папка с самыми интересными статьями и заметками. И в этих заметках Грейс надеялась найти что-то, что поможет ей вычислить преступника. Кто мог так ненавидеть ее и Чейза? Или все-таки Чейза, а она сама пострадала за компанию?

И теперь дело оставалось за малым. Попасть в кладовку так, чтобы ее никто там не заметил.

Для этого Грейс зашла домой и взяла такой же канцелярский ящик, но полный пряжи. Клубки только выглядели объемными, но были совсем не тяжелыми. Вооружившись ящиком и напустив на себя очень озабоченный вид, Грейс быстро вошла в общий двор. Самое главное – тащить в руках что-то большое и идти быстро, с таким видом, словно у тебя очень много дел. А на первый взгляд тяжелый ящик в руках будет еще и надежным щитом от нежелательных вопросов, ведь, чтобы ответить на них, Грейс может попросить подержать ее «коробочку».

Все вещи, которые команда Адалин вынесла из чайной комнаты, так и остались лежать в одной из кладовок. Это было печально. Как наутро после праздника, когда понимаешь, что вся подготовка закончена, и теперь остается только остывший пирог да гора мусора. И никакой тебе больше праздничной суеты, сборов и организации приема гостей. Грейс не разрешила себе грустить. Ей нужно было со всем разобраться, в том числе и для очистки своего честного имени, жаль, что она не подумала об этом, когда вывозили коробки в первый раз. Стоило попросить Плам забрать и эту.

Кстати, почему-то Плам до сих пор не позвонила. Не встретилась еще с матерью Чейза? Или та передумала давать ключи от его квартиры?

Грейс быстро нашла нужную коробку, для маскировки добавила в нее еще пару клубков и, подхватив свою ношу, с таким же занятым видом поспешила на выход. Конечно, на самом деле весь этот маскарад был совсем не обязательным. Грейс имела право спокойно прийти и забрать свои вещи, и точно так же она имела полное право прийти на Фестиваль к его открытию и участвовать во всех мероприятиях. Ей никто ничего не запрещал. Просто это было… нежелательно. А все мы знаем, что если одна леди произносит, чуть поджав губы и сложив руки перед грудью в замок, словечко «нежелательно», то для других леди это должно звучать сродни категорическому запрету.

То есть Грейс в любом случае сделала бы наоборот. Не зря ее мама до сих пор любила говорить, что для того, чтобы ее дочь в детстве что-то сделала, ей нужно было это запретить.

Приехав домой, Грейс обнаружила, что у нее на коврике лежит несколько писем-приглашений. Это была очень милая традиция, не только в их городе. Так часто делали в Лондоне, в Йорке и в других городах Британии, где успела пожить Грейс. Когда хотели что-то обсудить или просто хорошо провести время, то не звонили, а писали приглашение. Для этого в каждом магазине на кассе можно было купить специальные небольшие открытки. Грейс эту традицию очень любила и даже хранила приглашения на самые приятные встречи, которые у нее были.

Но в этот раз почти все приглашения, она была уверена, связаны или с вышедшей статьей, или с убийством Чейза. И, к сожалению, если она хочет собрать побольше информации, придется ответить на них все. Хотя бы кратковременным визитом с упаковкой кексов из супермаркета.

– Ты сегодня стала настоящей звездой. После Эдит было еще несколько клиентов, двое мяукали, еще один, по идее, должен был гавкать, но так как его привели на кастрацию, то он осуждающе молчал, – Чарли постучал в кухонную дверь и протянул Грейс еще несколько приглашений, – их перепутали и по ошибке принесли ко мне. Кстати, к тебе Фрекл заходила?

– Да, вчера еще, я дала ей молока, – улыбнулась Грейс и добавила: – У тебя очень красивая кошка. Только хулиганка. Разок перепутала мне все клубки.

– Вот почему эта красотка сегодня животом мается! – фыркнул Чарли. – Ты если решишь ее угостить, лучше сметанки дай. Ну или специальным кормом могу поделиться. А с молока у нее несварение. – Он вздохнул и