– Но у нас охраняемая территория. Вы же кричали, наверное.

– Нет, в том-то и дело! Он сразу зажал мне рот, и еще там были кусты, вряд ли охрана могла нас видеть. Они были далеко.

Все это было так страшно, что Настя ощутила внутреннюю дрожь. Завтра надо будет все выяснить и написать заявление в полицию. Пусть это был не маньяк, но это неважно. Если на людей начинают нападать даже в таких местах, то это уже беспредел. И где в самом деле была охрана!

– Он хотел меня изнасиловать, а потом убить! Он уже нескольких девушек убил! Это ужас просто!

В голосе Ирины появились истерические нотки, и Настя поняла, что разговор продолжать не стоит. Завтра она проводит Ирину к ее друзьям, и они вместе решат, как поступить.

– Вам нечего бояться. В дом никому ворваться не удастся. Ложитесь здесь. Я буду в соседней комнате.

– Я боюсь спать тут, у двери. Можно я лягу в комнате? Это где?

– Да, там вам будет спокойнее. Идемте, я помогу.

Уложив Ирину, Настя вернулась на диван в кухне и легла, не сомневаясь, что заснуть не сможет.

Однако не прошло и минуты, как она провалилась в глубокий сон.

Она спала крепко и без сновидений, но как только открыла глаза, сразу подумала о ночной гостье. Смогла заснуть после перенесенных ужасов? Или промаялась всю ночь, не смея тревожить хозяйку?

Вскочив, Настя как была – в футболке и трусах – пошла в комнату.

Дверь была закрыта, хотя вчера они вроде договорились, что запираться Ирина не будет. Это вполне объяснимо: закрытая дверь для переживших насилие – символ безопасности. Иллюзия, сказала бы она как врач, но Ирина явно не была готова к тому, что с ней случилось.

Настя осторожно отворила дверь и увидела, что кровать пуста.

Но это было не самое странное.

Оказалось, что Ирины в доме нет.

Она просто ушла. И неизвестно, когда это случилось.

Вещи на своих привычных местах. Ничего не изменилось и не пропало. Кроме футболки, конечно.

– Мне что, приснилось все это? – поинтересовалась Настя у висевшего в коридоре зеркала.

Зеркало отразило ее растерянное лицо и Машин рисунок за спиной, который она нарисовала в шесть лет. Мама, папа и три одинаковых Маши. Она нарисовала свою мечту о сестрах.

Не сбылась детская мечта.

Бесцельно походив по дому, как будто все еще надеясь найти в нем вчерашнюю гостью, Настя вышла на крыльцо и, усевшись на ступеньке, принялась думать.

При свете летнего утра вчерашнее происшествие выглядело несколько иначе.

Молодая женщина среди ночи совершенно одна приезжает в гости к друзьям, но выходит из машины не возле их дома, а на остановке. Идет почему-то через кусты, а не по освещенной дороге. Там на нее нападает кто-то и чуть не убивает. Выходит, маньяк ждал ее появления. Он, что ли, ехал за ней от самого города? Тогда должен не ждать, а догонять. А если он сидел в засаде, то где именно? В поселке полно укромных мест, пригодных для нападений, грабежей и изнасилований – вокруг много деревьев, высоких кустов и густых зарослей, – но не рядом с домиком охраны. Однако Ирина утверждала, что на нее напали сразу, как она выбралась из такси. Картина выглядит не слишком реалистично. Но зачем ей надо было выдумывать все это? Для чего? Чтобы попасть в дом? Ну, хорошо. В дом ее пустили, успокоили и спать уложили. Что дальше? Если Ирина – воровка, то почему ничего не украла? Глупо получается. С чем пришла, с тем и ушла.

Для чего мог понадобиться этот спектакль, если все было игрой?

Конечно, в отсутствие хозяев дом стоит на сигнализации, которая выходит на пульт в домике охраны. На первом этаже, кроме того, установлены решетки на окнах. Она сопротивлялась, но Эдик настоял.

Может, Ирина собиралась испортить систему сигнализации?

Настя метнулась к щитку и остановилась, не дойдя. Эдик не раз говорил, что систему нейтрализовать нельзя. Даже когда они в доме, датчики движения продолжают работать. Как это происходит, Настя не очень понимала, но запомнила. На всякий случай она позвонила на пост и просила проверить систему. Проверили. Все в порядке. Да вообще! Все соседские дома снабжены видеокамерами, если бы кто-то попытался проникнуть в дом, его тут же заметили бы.

Ерунда какая-то получается!

Может, зря она грешит на бедную женщину? Ну, ушла, не попрощавшись, и что? Это не повод подозревать ее в обмане и чуть ли не в мошенничестве.

Все несуразности в ее рассказе могли быть вызваны шоком! От страха и не такое с людьми бывает! Забывают не только язык, но и свое имя.

Наверняка страх у Ирины прошел, и она отправилась по своим делам.

А что она должна была делать?

Настя переставила с места на место вазочку с засохшими розами, – лень даже выкинуть, – подняла антистеплер, валявшийся под столом, и вдруг ни с того ни с сего вспомнила, как однажды Эдику позвонили на сотовый. Он в это время завтракал, а Настя стояла рядом с лежащим на диване мобильником. Ни о чем не думая, она ответила на звонок. После едва заметной паузы очень официальный женский голос сообщил, что совещание состоится в назначенное время. Пожав плечами, Настя передала слова мужу, и он улыбнулся в чашку с чаем. Почему она тогда не обратила внимания на эту улыбку? Как, должно быть, они с любовницей веселились, проводя «совещание»!

В поисках способа выскочить из липких воспоминаний она сняла белье, на котором спала Ирина, и сунула в корзину у двери, посидела еще немного, испытывая сильное желание позвонить Глебу Старостину и рассказать о событиях сегодняшней ночи, но решила, что это ни к чему, поэтому, отбросив глупые мысли, собралась и поехала в город.

Все равно ей было плохо везде. Наверное, так будет всегда.

Все-таки она не удержалась и набрала его номер, как только вернулась в Питер. Почему-то вдруг показалось, что Глеб совершенно забыл о ее деле. Откуда взялись панические настроения, было не совсем понятно, но на душе стало скверно, и такая тоска нахлынула, что, доставая телефон, Настя чуть не заплакала.

Она попыталась рассказать о том, что произошло, но вместо этого пролепетала про глупые мысли от одиночества и услышала:

– Я не твой аниматор. Перезвоню, извини.

– Аниматор? – зачем-то переспросила Настя и судорожно выключила телефон.

Оказывается, в ней до сих пор живет и даже процветает маленькая испуганная девочка, которая надеется, что кто-то придет и решит