Челнок свернул в сквер, редкий и чахлый, словно пощипанный стадом коров. Лес бы вместо этих веточек-цветочков. Прошмыгнуть бы это пространство, которое хоть простреливай. Правда, с другого края есть второй выход. Но на скамейке одиноко закуривала девушка. Кто знает… Он подбрел:

— Закурить не угостите?

— Пожалуйста.

А закурив, можно и присесть.

— Девушка, вы город знаете?

— Более или менее.

— Правда, что есть Поцелуев мост?

— Да, есть.

— Какой он из себя?

— Небольшой, узкий…

— Затемненный?

— Почему затемненный?

— Для интимности.

— Какая же интимность… Поцелуи разлук и встреч.

— И скамеек нет?

— Я вас не понимаю, — девушка заподозрила неладное. — Зачем скамейки.

— После поцелуев-то, небось, трахаются?

Но за кустом, похожим на громадный ролик, засветлели кудри…

Лейтенант обратил внимание, что воздух посинел и повлажнел. Неужели смеркается? Часа через полтора начнет темнеть. Тогда низкорослому и худенькому пропасть — что испариться. Надо брать. Казалось, чего проще? А если он окажется тертым, судимым, упертым и ничего не скажет? Конечно, есть надежда «расколоть»… Но преступник пошел наглый и, как говорит следователь прокуратуры Рябинин, подписанный отменой смертной казни, амнистиями и всякими правами человека…

Переулок заманил в сумрак. Узкий, ремонт фасада, помойка, гора жести… Но облом, переулок тупиковый. Челнок пометался вдоль парадных и юркнул в одну из них, потому что русокудрый мент отход на улицу перекрыл. Вся надежда на чердак. Челнок взметнулся туда без лифта и уперся в дверь, обитую жестью и запертую на висячий замок, своротить который можно только ломом. Челнок заметался бессмысленно, как волк в клетке. Ни на что не надеясь, он нажал звонок одной квартиры, второй… Дверь третьей начали отпирать безбоязненно, не иначе как проживающий там боксер-тяжеловес.

На пороге ждала его вопросов пожилая женщина с лицом круглым и добродушным, как у сказочного колобка. И от этого лица Челнок почему-то оробел:

— Тетя, дай поесть.

Женщина осталась спокойной: грабить так не начинают. Оглядев его неказистую фигуру и аляповатый пиджак, она предложила:

— Иди на кухню.

Хозяйка налила глубокую тарелку густого супа с лапшой и с выгнутой спиной курицы, лежавшей посреди жидкости, как белый островок. Не мешкая, Челнок взялся за еду.

— Сынок, случаем не воровством ли промышляешь?

— Бабушка, власть воровать не рекомендует, но и работать не советует.

— Как это не советует?

— Советует заниматься бизнесом, а я в бизнесе лох.

— Верно, раньше молодежь приглашали на целину да на стройки, а теперь зовут пиво лакать.

Челнок ощутил прилив аппетита. Полдня бегал, и здесь, у этой круглолицей покладистой женщины да за капитальными стенами частной квартиры, пришел редкий в его жизни покой. Вряд ли мент начнет обход всего дома, не зная в какую парадную юркнула его дичь.

На второе была тарелка гречневой каши с котлетами. Хоть нажраться перед нарами. Едва прожевав, он спросил:

— Открывать дверь не боитесь?

— В комнате дог лежит…

В подтверждение из комнаты вежливо рыкнули. Челнок доглотал котлеты. Есть такие тети: накормят, напоят и ментов вызовут.

— Семья-то у тебя есть? — спросила хозяйка.

— Баба 1905 года, — отбурчался Челнок.

— Какого?

— Девятсот пятого.

— Тысяча?

— Ну, а что?

— Она жива?

— Работает в столовой на раздаче.

— Сколько же ей лет?

— Моложе меня.

— Шуткуешь, молодой человек?

— A-а, я туману напустил: моя баба живет на улице имени 1905 года.

За стеной плотоядно и нетерпеливо зевнули. Челнок поднялся. И от мысли, что так же нетерпеливо и плотоядно его ждет мент, на душе стало противно, как с перепоя.

— Парень, может тебе деньжат одолжить?

— Лучше какое-нибудь старенькое пальтецо.

— Лето же.

— Мерзну. И шапчонку.

Осеннее старое пальто, жеваное, словно его всухую пропустили через стиральную машину, оказалось великоватым и его фигуру закутало наглухо. Кепчонка с помпоном прикрыла редко-пегие волосы. Челнок поблагодарил и выскользнул из квартиры…

Как он и предполагал, мент сидел в отдалении, чтобы видеть все парадные разом. Согнувшись, Челнок оказался у помойки. Мент не обратил на него внимания, занятый парадными. Челнок поковырялся в каком-то ящике, обогнул бачки и ленивым ходом пошел из тупика к проспекту…

Лейтенанта от напряжения заколотило. Каждого выходившего он просвечивал своими голубыми глазами. Старушки бродили… Дети бегали туда-сюда… Два парня с инструментами, похоже, водопроводчики… Приличные мужчины и симпатичные девушки… Бомж прошел к помойке. Чадович встрепенулся: почему он идет на полусогнутых? Словно крадется к бачку. Лейтенант встал. В тот же миг бомж сбросил с себя длинное пальто, которое мешало, и припустил к проспекту. Лейтенант понял, что тихая слежка кончилась — надо его брать. Иначе смоется.

Чадович бежал, не отпуская взглядом цветного пиджака. Объект свернул за угол. То же сделал и лейтенант, оказавшись перед двумя продуктовыми ларьками и отделением милиции, стоящим в глубине садика, размером больше футбольного поля и просеченного аллейками. Здесь его клиента вычислить было просто: на аллейках его нет, в милицию он не пойдет. Оставались ларьки. Лейтенант ворвался в один, затем во второй — крохотные, где все напоказ. Цветного пиджака там не было. Значит, он полез напролом кустами. Чертыхаясь и даже где-то выражаясь, Чадович вылетел в парк и припустил по аллее в другой конец…

К дежурному по отделу милиции обратился расстроенный парень в пиджаке, перемазанном краской:

— Соседи сказали, что моего отца забрали.

— Кто?

— Милиционеры.

— Как фамилия отца?

— Спиридонов.

Дежурный полистал журнал:

— Задержанных с такой фамилией вообще нет.

— Где же искать?

— Узнайте завтра в справочном ГУВД, в вытрезвителе, в больницах…

— Спасибо, — поблагодарил Челнок, вышел на улицу, радостно вздохнул и пропал в каменных зигзагах города…

Через сорок минут в это же отделение вошел Чадович. Лицо расстроенное, потное, щека оцарапана, в волосах древесный мусор: хорошо, что это было дальнее отделение и его тут мало кто знал. Он протянул удостоверение дежурному — тот матюгнулся:

— Лейтенант, без ножа режешь! По твоему указанию задержан человек. Ни санкции, ни протокола. А вдруг проверка?

— Где он?

— Вон сидит, утверждает, что ни за что.

— А мы сейчас это проверим.

Чадович подошел к парню, которого велел снять с цоколя гостиницы и задержать. Тот, видимо, перекипел настолько, что сил у него хватило только на шипенье:

— Буду жаловаться…

— Ты газету читал?

— Читал.

— К тебе парень маленького роста в цветном пиджаке подходил?

— Да.

— Знакомый?

— Впервые видел.

— Но ты же с ним разговаривал.

— Да, ответил на вопрос.

— На какой?

— Он спросил, сколько времени…

22

Ольга, сама не зная почему, вошла под тент кафе, как прокралась. Она села на отшибе, поставила коробку на пол и принялась