Сегодня утром Грейс пришла в Колледж сразу с мечтой, что, когда Фестиваль закончится, она ляжет спать и проспит не меньше недели, она даже думать забыла обо всем, что связано с расследованием. Но оно напомнило о себе само.

Собрание у доски Грейс увидела, стоило ей только войти в холл. Диана попыталась перехватить подругу, сказав, что это наверняка просто глупости и все знают, что Грейс тут точно ни при чем.

На доске объявлений, в самом центре, красовалась их с Чейзом фотография. На ней Грейс и Чейз, молодые, смеющиеся, обнимались и смотрели в объектив с таким видом, словно у них вся жизнь впереди. Грейс даже вспомнила, где и когда было сделано фото. На крыше дома на Сент-Джеймс-Корт. Там жил друг Чейза, и он позвал их на вечеринку, которую устраивал у себя в саду, на крыше.

Ноги Грейс мигом стали ватными. И одновременно откуда-то со стороны пришли мысли о том, что в тот вечер она была по-настоящему счастлива. А сейчас…

«И ведь сейчас тоже. В обычной жизни сейчас ты спокойна и счастлива. Была, пока он не приехал в твой город», – возникли мысли в голове Грейс. Она поняла, что да. Так и есть. Она вернулась в родной городок и жила спокойной жизнью, а теперь все шло под откос. И неизвестно, выберется ли она из всего этого.

– Грейс, нам нужно поговорить, – голос Адалин, главы городского совета, прогремел как гром среди ясного неба. В прямом смысле этого слова у Грейс над головой. Адалин выделялась высоким модельным ростом и любовью к каблукам. Не лучшая обувь для английского города, по дорогам которого ходили еще римляне. Как у нее получалось не переломать ноги, никто не понимал, но Адалин была англичанкой до мозга костей, поэтому если что-то и было не так, она бы никогда в этом не призналась.

– Да, конечно, – вздохнула Грейс и еще раз посмотрела на фото. Ее спасла Диана, старая добрая, верная Диана, которая подошла и молча сняла фотографию на глазах у всех зевак, а потом медленно и с видимым наслаждением порвала ее. Грейс даже не успела прохрипеть ей внезапно севшим голосом, что это может быть уликой.

– Если вы все хотите что-то спросить у Грейс, то она будет у себя в кабинете заниматься своей работой и пытаться спасти наш Фестиваль, – холодно заявила Диана.

– И вот об этом я тоже хотела поговорить, – чуть поджала губы Адалин. Грейс вздохнула. Кажется, ее ждал очень и очень неприятный разговор. С главой городского совета, хоть именно она и предложила Грейс заняться организацией Фестиваля и стать его лицом от города, у Грейс никогда не было особенно теплых отношений. Скорее вежливый нейтралитет.

То ли это было случайным совпадением, то ли всю мизансцену подготовили заранее. В кабинете, где еще вчера Грейс и ее маленькое войско клубка и спиц пили чай и пытались придумать, как спасти Фестиваль, и всюду были разложены фотографии вязаных вещей, приятные маленькие сувениры, которые они дарили друг другу для поддержки, чашки и планы расстановки столов, сейчас царила стерильная чистота. Грейс машинально подумала о том, как хорошо, что она успела вынести все, что осталось и удалось сохранить от коллекции Чейза, в одну из кладовок. Посреди пустого стола сейчас стояла ваза. И в ней были белые лилии, любимые цветы Адалин. И больше ничего. Ни клочка бумажки, ни конфетного фантика. Страшновато.

– Ввиду сложившейся ситуации я решила взять на себя руководство. Конечно, ты сейчас можешь подумать, что из-за большого количества дел в городском совете я буду недобросовестно выполнять свои обязанности, но мы не можем позволить себе скандал.

Хоть Адалин и успела устроиться в кресле, она умудрялась смотреть на Грейс сверху вниз. Тонкие, плотно сжатые губы, въедливый взгляд и несколько презрительное выражение лица. Да, с этой леди Грейс совершенно не нравилось общаться.

Грейс приподняла брови и скрестила руки на груди.

– Грейс, милая, я все понимаю, у нас у всех есть прошлое, – с какой-то нарочитой мягкостью проговорила Адалин. – И в этом прошлом были разные истории. Но тебя подозревают в убийстве Андреаса Чейза! А мы выбрали тебя модельером года. И ты должна была представлять наш город на Фестивале.

– Неправда, у меня есть алиби, и никто не выдвигал обвинений, – мрачно сказала Грейс.

– Да, конечно, но тем не менее никто не исключает, что это ты его убила. Тем более что у вас есть общее прошлое, а его тело нашли у тебя в саду. Грейс, повторюсь, мы не можем себе такого позволить. Ты же знаешь, что нашему Фестивалю уже почти восемьдесят лет. И тут такое. Нет уж, дорогая. Возвращайся, когда полностью очистишь свое имя. И мы всегда будем рады принять тебя обратно.

«А нужно ли мне обратно? И куда вы собрались меня принимать?» – подумала Грейс, но промолчала. Меньше всего сейчас ей хотелось спорить с Адалин. Все равно та любой разговор вывернет так, что собеседник уйдет, чувствуя себя виноватым во всех смертных грехах сразу.

Адалин величественно поднялась из кресла и хотела было сделать царственный жест рукой, как если бы отсылала Грейс прочь, как знать отсылает челядь, но пафосность момента смазало то, что она при этом запнулась каблуком за выщерблину в паркете и чуть было не упала. Но Грейс, на свою беду, была хорошим человеком с неплохой реакцией и поймала Адалин, не дав уронить репутацию.

– Грейс, извини, если причиню тебе боль, – проговорила Адалин с несвойственной ей, а потому казавшейся нарочитой мягкостью, – но…

Грейс вскинула брови, ожидая продолжения. И подумала, что еще большую боль ей вряд ли смогут причинить. И без того ее жизнь рассыпалась на куски. Адалин же продолжила:

– Не уверена, что тебе стоит доверять Диане Спенглер. Я знаю, что она твоя давняя подруга. Но она… даже не знаю, как и сказать. – Грейс удивленно наблюдала растерянную Адалин – впервые, пожалуй, за все время знакомства с этой «идеальной леди», и молчала. – Я видела ее… когда она выходила из казино. Только представь себе, казино! Порядочная леди не должна бывать в таких местах! – позволила себе деликатное возмущение Адалин.

А Грейс распахнула глаза и прикусила губу, стараясь не