Один вариант хуже другого. Просто голова кругом.

Поднявшись, Настя принялась расхаживать по узкому проходу между коробками. Что именно в них лежало, она не могла вспомнить даже приблизительно. Разный хлам, скорей всего.

Глеб Старостин уверен, что преступник забрался в их дом не случайно. Случайно у него на пути оказался Эдик. Он-то что забыл в старом доме? Зачем приехал – и как раз в тот момент, когда там появился грабитель? То, что это не может быть совпадением, она прекрасно понимает и без намеков частного сыщика. Или уже не частного? Кажется, он приехал вместе с полицией. То ли его просто прихватили с собой, то ли на самом деле Глеб – штатный сотрудник. Тогда зачем агентство?

Темнишь ты что-то, Старостин.

Ну ладно. С этим разберемся потом. Гораздо важнее понять, что делал на даче муж и знал ли он того, кто его убил.

На поверхности только один вариант. Эдик приехал специально, чтобы встретиться с этим человеком. Но почему здесь? Судя по тому, что его не просто убили, а жестоко, тот человек был очень опасен. Неужели ее всегда осторожный и осмотрительный муж совсем его не остерегался?

А если они вообще не были знакомы? Эдика заманили сюда под каким-то предлогом и ударили исподтишка, а потом просто добивали?

Скорей всего, так и было. Эдик попал в ловушку и погиб. Господи! За что ему такая страшная смерть?

Пусть бы он еще сто раз бросил ее, лишь бы жил!

Она чуть не зарыдала в голос. Успела зажать рот ладонью. Услышат и сразу прибегут, а ей необходимо подумать в одиночестве.

Было слышно, как внизу шаркают и топают чьи-то ноги, выдвигаются ящики, хлопают дверцы шкафов. Чего доброго, еще полы начнут вскрывать,

Утерев слезы, Настя вернулась на диван, подобрала ноги и накрылась клетчатым пледом, в котором от старости уже наметились плеши. Под пледом сразу стало жарко. На чердаке летом было теплее из-за быстро нагревающейся, покрытой металлическим листом крыши, поэтому муж – тогда еще жених – установил сплит-систему. Прогнулся перед будущими родственниками. Она вроде бы до сих пор была в рабочем состоянии, но Настя даже не вспомнила о кондиционере. Подоткнула плед под себя – ее то ли знобило, то ли просто колотило от возбуждения.

Как так бывает в жизни? То все ровно и гладко, то навалится все сразу: уход и гибель мужа, смерть пациентки, ее позор и участь изгоя, обвинения дочери. Не слишком ли много для одной?

Она почесала зудевший локоть – не заметила, как искусали комары – и вдруг подумала: а бывает ли, чтобы такое месиво из негатива возникло совершенно случайно? Или поработала чья-то злая и жестокая воля?

Взгляд упал на старый дедов жилет, висевший на спинке стула. Бабушка связала его к Новому году, последнему в жизни обоих. Вязала долго, потому что уже совсем плохо видела и все время теряла петли. Настя много раз уговаривала ее бросить затею и купить жилет в магазине.

– Знаешь, баб, какие сейчас технологии! Не отличишь от ручной вязки!

– Ты не понимаешь. Я не жилет вяжу, а всю нашу с ним жизнь рассказываю, – сказала тогда бабушка. – Тут каждую петельку крючком надо зацепить, а потом с другой связать, чтобы узор красивый получился.

Посмотрела на нее и спросила:

– Сечешь?

Настя только плечами пожала тогда. Не секла.

А теперь и у нее появились свои петельки и крючочки, да только узор не получается. Видно, пропустила она нужные петли. И как теперь все распутать?

Надо бы схему какую-нибудь начертить, чтобы понять, куда тянутся нити. Все следователи так делают. Ни разу не замечала в себе способностей сыщика. И вот теперь приперло так, что приходится спасать саму себя. Получится или нет, неизвестно, но сегодня ей почему-то показалось, что Глеб Старостин, который взялся помогать, думает о чем-то другом. Иначе зачем выдвигать заведомо ложную версию о небывало ценной вещи, будто бы хранившейся в доме. Глупости все это!

Хотя стоит ли наезжать на Старостина? Ведь он собирался помогать ей совершенно в другом деле, никак не связанном с убийством Эдика. Наверное, загвоздка именно в этом. Ждет, чтобы она предложила заключить новый договор. Только стоит ли? Не слишком сложная задача для частного сыщика? Что она о нем знает? Он просто попался под руку в момент отчаяния. А если вспомнить их первую встречу, так с подобными типами вообще никаких серьезных дел вести не стоит.

Настя вспомнила, как он ел из ее тарелки, и ей вдруг стало смешно. Конечно, всяк трудится как может, но почему она не задалась вопросом, как он стал частником? Вдруг его за пьянку из органов выгнали или за несоответствие? Он заявил, что опытный следак, и даже похвастался, будто опыт наработал в таких местах, где зевать не приходилось. Надо бы проверить, что он имел в виду.

Если честно, на волкодава, каким должен быть настоящий сыщик, он не похож ни разу. Невысокий, щуплый. И вид у него, мягко говоря, легкомысленный.

И тут над чердачным проемом показалась голова Глеба.

Легок на помине.

– Осмотр помещений закончен. Спускайся, тебя отвезут домой.

Он выглядел не просто уставшим. Под глазами обозначились темные круги, и скулы как будто заострились.

Настя не хотела, но все же спросила:

– У тебя что-то случилось? Ты в порядке?

Он взглянул вроде удивленно и помотал головой:

– Неважно.

Это прозвучало как «не лезь не в свое дело», и Настя закусила губу.

Дурацкая докторская привычка интересоваться самочувствием пациента. Больше не будет.

– Я спущусь через минуту, – сухо сообщила она.

Голова Старостина исчезла.

«Надо ехать домой», – подумала Настя и поняла, что боится оставаться одна.

На стене у самого лаза висело зеркало – боковина старого советского трюмо. Все остальные части давно канули в небытие, а эта сохранилась и сейчас отражала печальную картину: осунувшееся серое лицо, запавшие глаза, казавшиеся теперь воспаленными черными точками, и сухие, потрескавшиеся губы. Да они со Старостиным два сапога пара!

Обычно сильно напрягаться, чтобы выглядеть прилично, Насте не приходилось. От природы черноволосая, с яркими черными глазами, но светлокожая, – ей достаточно было просто накрасить губы красной помадой. И все. Как будто на картине, нарисованной умелым художником, не хватало лишь одного мазка, чтобы она стала законченным произведением искусства.

Однако теперь не помогла бы и помада. Глаза, волосы, краски на лице