А другая половина города, наоборот, станет ей сочувствовать и предлагать помощь, но делать это будет с таким скорбным и соболезнующим видом, словно ее вот-вот упекут в тюрьму.

Но Грейс неожиданно почувствовала себя лучше.

– А что, собственно, я могу узнать на Фестивале? – озадачилась она вдруг.

– Мне кажется, вся эта история плотно завязана на тебе, Чейзе и вязании. Почему так? Понятия не имею. Но убили одного мастера в саду другого – и это не просто так. Скорее всего, к преступлению причастен кто-то из ваших же вязальщиков. Вот и присматривайся, кто себя иначе ведет, кто что говорит. Вдруг что-то да всплывет.

Проводив Чарли, Грейс вышла в сад и срезала несколько роз редкого сорта «Молиньон». Обычно английские розы отличались всеми оттенками пудры, а эти были потрясающего цвета сливочной карамели. Несколько раз к маме Грейс обращались питомники, и она давала им черенки. Ее цветы даже росли в Гайд-парке и Сент-Джеймсе.

С этими розами Грейс отправилась в Колледж, понимая, что ей предстоит выдержать очень долгий день. Планировать заезд, организовывать помощь в размещении гостей, распределять посадочные места, прикидывать, как будет происходить открытие Фестиваля – уже завтра.

Розы были еще и знаком принадлежности к «Команде Грейс», и небольшой благодарностью подругам, которые выступили за нее и предложили свою помощь в организации, когда ушла старая команда. Прямо после заседания городского совета, где Грейс предложили стать распорядителем Фестиваля.

Глава третья

Страсти на кончике вязальной спицы

Вторая катастрофа не заставила себя ждать. Грейс как раз шла по улице, когда мимо нее с завываниями сирены пролетела пожарная машина. Что-то слишком много сирен было в последнее время. Как выяснилось, горел стоявший около гостиницы фургон.

– Что произошло? Чей это грузовик? – выдохнула Грейс, уже чуя неладное.

– Транспортной компании, – мрачно ответил невысокий мужичок лет пятидесяти на вид, в старомодном потрепанном джинсовом костюме. Он стоял у входа в гостиницу, почему-то сжимая в руке вилку, и стискивал руки в кулаки. А пожарные тем временем заливали пенистой жидкостью ярко-рыжее пламя. – Они привезли манекены и одежду. Несколько чемоданов. Вернее, не они. Мы. Я из этой самой транспортной компании, и теперь не знаю, кто будет выплачивать мне страховку за грузовик. Мне же придется как-то найти деньги, чтобы выплатить страховую стоимость владельцу груза. Пообедать отошел, – и он выругался. Грейс разделяла его чувства.

– А кто сделал заказ? – спросила она, понимая, что на самом деле уже знает ответ. Чейз. Это была его коллекция. Он же не мог приехать просто с двумя чемоданами. Ему требовалась сенсация, и он ее привез. И теперь его убийца, скорее всего, поджег грузовик.

– Мистер Андриан Чейз, – все так же мрачно ответил мужик.

– Нужно вызывать полицию, – вздохнула Грейс.

– Конечно, ее нужно вызывать, леди. Как иначе я докажу, что не сам спалил этот грузовик ради страховки. А я ничего не палил. Обедал рядышком, вон в той забегаловке, – он махнул рукой, указав на маленькую вывеску закусочной «У Джимми». Не слишком разнообразное меню, в основном картошка да рыба. Забегаловка ориентировалась на рабочих местного рынка, разместившегося за гостиницей, через маленький парк. – Там, конечно, жрать особо нечего, зато дешево, не то что здесь, – и он мотнул головой, указывая на гостиничный ресторан. Да, там цены были ориентированы на небедных приезжих, Грейс это знала – недаром же всю последнюю неделю договаривалась о предоставлении номеров, согласовывала меню завтраков и занималась прочими организационными моментами.

Грузовик выглядел печально. Кто-то очень постарался, чтобы от него осталось как можно меньше. Манекены спасло то, что в кузове они стояли в деревянной облицовке. Но шерсть и шелк очень хорошо горят. И вещи, к сожалению, серьезно пострадали.

– А вы не видели, к нему кто-то подходил? – спросила Грейс, думая, что как-то ведь фургон должны были поджечь. Впрочем, поставили его очень удачно для преступника: в уголке огороженной гостиничной стоянки. Автомобили других приезжих в этот угол не забивались, и до них оставалось расстояние фута в три.

Чем и как могли поджечь? Мисс Чибнелл всмотрелась в картинку, пытаясь понять, как действовал преступник. Мог проходить мимо и забросить бутылку с чем-то горючим на тканевую крышу фургона – или под прицеп. Мог то же самое сделать через забор – он был ажурным в достаточной мере, чтобы это получилось. Грейс даже помнила, что ставили этот ажурный чугун, когда она была совсем маленькой. Новый (теперь уже старый) владелец гостиницы в Лондоне заказывал ограду у своего то ли зятя, то ли племянника, который работал на каком-то заводе.

– Не видел, – понурился, казалось, еще больше водитель фургона. – Да тут кто только не ходит!

Да, улица и впрямь была оживленной – центр городка, гостиница, парк, магазины, закусочные, а поодаль – базар, на котором с утра до вечера можно было купить свежие фрукты, овощи и мясо от местных фермеров.

– И почему я не удивлен, что ты тут, Чибнелл? Я же попросил тебя как можно меньше соваться в расследование, – устало сказал Дэвид, выбираясь из машины.

– Я случайно. Шла в колледж, а тут пожар, машина вот… А в этой гостинице, между прочим, жил наш приглашенный гость, так что я должна была посмотреть, что тут происходит, – пояснила Грейс, принимая вид очень серьезного распорядителя Фестиваля. Делала она это чисто на публику, чтобы не думали, будто Дэвид по старой памяти ей слишком много всего позволяет.

– Ладно. Тем более что это ваш Фестиваль оплачивал доставку груза, – вздохнул Дэвид, глядя в бумаги.

Грейс увидела, что за сумма указана в графе страховой стоимости – с шестью нулями, – и оцепенела. И такие деньги они должны выплатить в случае утери коллекции! Кто подписывал соглашение? Адалин? Ханна? Кто-то из Городского совета? Да как у них рука поднялась? Грейс проглотила горькую слюну, не позволяя себе возмущаться вслух – это бессмысленно, – и сказала севшим голосом:

– Делай что хочешь,