Конечно, дальше, по сценарию, я должна была вернуться домой. Зализывать раны под сочувственные взгляды мамы и бабушки. Но у меня на руках был диплом и немного денег. И я уехала в Италию, потом в Литву, ездила везде, где есть интересные техники вязания. Училась плести фриволите, научилась красить шерсть дундага, даже прясть умею. И валять шерсть тоже. Делала валяные шляпки, украшала их бусинами, вязаными цветами и продавала. На это и путешествовала дальше. Собирала узоры и рисунки. И забыла про эти чертовы шарфы, понимаешь. На несколько лет я погрузилась в рукоделие и даже не знала, что он настолько раскрутился, что сделал это своей фишкой, своей визитной карточкой. В то время, пока я училась вязать правильные лопапейсы в Исландии, его шарф какой-то умопомрачительной длины был представлен на Неделе моды, ты только подумай. А придумала это я. И если честно, я не понимаю, что ты мне подмешал в чай и почему я рассказываю все это тебе, как на исповеди.
– У меня располагающее к откровениям лицо. Все мои пациенты постоянно говорят мне это. Возвращаясь к шарфам – очень обидно, – сдержанно сказал Чарли, – но из того, что я понял, он продолжил работать в этой же технике, развивая ее и оттачивая?
– Да.
– А ты – в своей.
– Да. Я в разных. Но та техника тоже моя! И если кто-то об этом узнает, решит, что это я его убила, сведя счеты.
– Да, это было бы очевидным решением, – ответил Чарли. – Только у тебя алиби есть.
– Есть, – понурилась Грейс. – Но людям на это начхать.
Грейс вскинула голову и поняла, что он улыбается. Опять дразнит ее.
– Ты что, вообще не принимаешь меня всерьез в качестве убийцы? А вдруг я маньяк и подсыпала яд тебе в компот?
– Ты уже три раза перепутала чашки, – отозвался Чарли. – Нет. Я просто логичен.
– И что говорит твоя логика?
– То же самое, что сказал или скажет судмедэксперт. Чейз выше тебя на голову. И крупнее. Гораздо. Чтобы удушить его, тебе нужно очень сильно постараться, особенно если ты хочешь удушить его шарфом. Значит, скорее всего, его вырубили, он упал, и уже тогда его удушили. Шарф – это намек. Или на тебя, или на что-то еще. И надеюсь, у нас в полиции не думают, что ты настолько глупа, чтобы оставлять такой намек. Скорее всего, либо тебя кто-то хочет подставить, либо кто-то очень не любит эти шарфики.
Грейс тихо хихикнула:
– Медэксперт уже сказал. Его ударили по голове. А когда Чейз упал, повязали на шею шарф, сделав вид, что им его удушили, и каким-то образом дотащили почти до моего крыльца. И он же, доктор Уоллес, добавил, что женщины на многое способны. То есть, по его мнению, я вполне могла доволочить Чейза до собственного крыльца… Ты хочешь помочь мне найти убийцу? – добавила она.
– Как я понял, ты знаешь всю историю с этим модельером лучше, чем кто-либо в городе, а я просто хочу вернуться к своей спокойной жизни.
– Так уж мы тебе все и мешаем, – съехидничала Грейс.
– У меня в доме сейчас три травмированных кота, коробка с летучими мышами, которых мне нужно отвезти в соседний город – там есть специальный питомник, где они могут спокойно впасть в спячку, и козленок со сломанной ногой, которому нужен покой. А тут убийства и полиция.
– Пока одно убийство. У тебя и правда там козленок?
Чарли кивнул.
– И животным нужна тишина, а не трупы на соседнем крыльце и рыдания, больше похожие на завывания баньши.
Грейс прошлась по комнате и машинально взяла в руки вязание, но вдохновения не было совсем. Она поняла, что пока не может представить, какой получится вещь из этой шерсти, как случалось обычно. Сейчас это были просто клубки ниток, которые отчего-то начали немного раздражать Грейс.
– Еще только не хватало расчихаться, – печально сказала она.
– Ты простыла?
– Нет, у меня аллергия на шерсть.
– Прости, наверное, это Фрекл тут у тебя свои следы оставила. Но я не могу ей запретить забредать к тебе. Точнее, запретить-то я могу, но вряд ли она меня послуша… – он замолк. Брови Чарли взлетели максимально высоко, кажется, еще сильнее эта женщина не могла его удивить.
– Постой. Ты вяжешь – и у тебя аллергия на шерсть?
– Это стрессовая аллергия. Как психосоматика. Она появилась после расставания с Чейзом. Тогда я не сразу поняла, что делать, куда идти. Растерялась. Мой мир рухнул, понимаешь, ты только не думай, что я вся такая романтическая дура, но тогда была именно такой. И я долго бродила по городу, просто шла и шла. И сидела целую ночь на скамейке на вокзале Виктория. Руки замерзли, я завернула их в шарф, который вязала, и вдруг начала чихать. Никто не мог понять причину, но где-то в течение полугода стоило мне взять в руки вязание, не важно, какой состав пряжи, но я начинала чихать так, что остановиться было практически невозможно. Пока один старый опытный врач в Лондоне не стал меня расспрашивать о тех днях, когда это появилось первый раз. И оказалось, что это редкая форма психосоматической аллергии. Стоит мне начать волноваться и взять в руки вязание, как я начинаю чихать.
– Еще одна причина скорее найти убийцу твоего бывшего, – пожал плечами Чарли. И именно в тот момент Грейс поняла, что сосед ей нравится. Как умный и интересный собеседник. Как друг. Он не жалел ее, не охал. А с чисто британским спокойствием принял все то, что она ему рассказала, и не ушел от проблемы, а обозначил, что решать ее придется им вдвоем. Дэвид, конечно, отличный полицейский – для городка, в котором убийств отродясь не было. Но… Судя по всему, это убийство каким-то образом связано с прошлым Грейс и Чейза. Есть, конечно, маленький шанс, что Чейза убили за что-то, не связанное с Грейс. И случайно сделали это в ее дворе. Но, скорее всего, все иначе. И убили его, чтобы за что-то отомстить ей.
– Я не знаю, как смогу тебе помочь сейчас, но думаю, что тебе нужно обязательно открыть Фестиваль и быть в самом центре событий. Там ты сможешь узнать гораздо больше полезной информации, чем наша полиция, – предположил Чарли.
– Чем тебе так не угодил Дэвид? – Они снова вышли на крыльцо, собираясь расходиться каждый по своим делам, но почему-то не спешили.
– Может быть, тем, что ему невероятно хотелось узнать, что нас связывает, и не я ли убил Чейза. Хотя раньше за нашим шерифом такого не наблюдалось, – мягко улыбнулся Чарли.
– Только не называй его
