— И все же решили ехать. Одна против четверых.

— Двое против трех.

— Это как?

— Я была уверена, что Завьялов на моей стороне.

— Опять интуиция?

— Не совсем. Просто я до этого познакомилась с его дочерью. Мы вместе ходили в универмаг, покупали ей шубку. Дочь у Завьялова — милая и ласковая девочка. А генетики говорят, что дочь обычно наследует характер своего отца, как сын — матери. И я тогда подумала, что с этой цепочкой на воротнике получилась какая-то накладка, — ну, не может у такой милой девочки отец быть зверем — расчетливым, хладнокровным убийцей.

— Ну... — с сомнением протянул полковник Приходько, — не совсем убедительный довод. Для меня, во всяком случае.

— Это потому, что вы не видели его дочь, — сказала я.

— Не видел, верно, — согласился полковник. — Ладно, Евгения Сергеевна! А теперь поедем в Управление. Там нас с вами начальство ждет. Желает лично вам свое спасибо сказать.

— Как?.. — растерялась я. — Прямо сейчас?

— Вот именно, сейчас.

— Как же я поеду? Вот так, как есть?

— А чего ж? Не на концерт едем. А вы и так смотритесь. Верно, Борис Борисович?

Я невольно вспомнила, что именно эти слова сказала мне Шарапова. А Борис Борисович со своей обычной улыбкой только кивнул, соглашаясь с полковником.

— Но... — все еще не решалась я, — я у вас в Управлении ни разу не была. Там у вас, поди, простого зеркала нет?

— Зеркала?.. Борис Борисович, есть у нас в Управлении зеркала?

— Найдем, — сказал Борис Борисович.

Он подал мне пальто, а полковник Приходько галантным жестом открыл дверь, пропуская меня вперед.

Гараж Завьялова я разыскала без труда.

Ключи у меня были, я выгнала белые «Жигули» и подъехала к дому, где жил Завьялов. Меня встретила совсем дряхлая, но симпатичная старушка — как я уже знала, какая-то дальняя родственница его покойной жены. Я не успела ей представиться, как из соседней комнаты выскочила Ксения:

— Бабушка! Это та самая тетя Женя! Я же тебе рассказывала. Тетя Женя, мы поедем к папе в больницу!

— Да, Сеня, поедем. Одевайся поскорее, а то опоздаем.

Ксения торопливо натянула новую шубку. Бабушка собрала в кулек домашние пирожки и яблоки. Доверенности на управление чужими «Жигулями» у меня не было, но остальные свои документы я, понятно, захватила с собой. По дороге нас никто не остановил.

В двери больницы уже заходили посетители с кульками и сумками. Торопясь, Ксения поскользнулась на лестнице. Я подхватила ее за руку.

— Осторожнее, Сеня. Гляди под ноги. А то ушибешь ножку и сама попадешь в больницу.

— Как папа?

— Да, как твой папа, — сказала я.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Человек по своей природе оптимист.

Ему легче жить, когда он думает о будущем хорошо. И он упрямо старается верить в хорошее будущее, его не особенно обескураживает, что на практике не все его надежды сбываются. Человек регулярно покупает билеты автомотолотереи и загодя присматривает место для будущего гаража. Человек торопится после работы на стадион, когда хоккейная команда его города — «его команда» — встречается в матче на Кубок с мастерами ЦСКА.

Человек надеется на лучшее. Он всегда верит в это лучшее. Верит в дружбу, в сухой закон, в семейное счастье и во многое, многое другое.

Я тоже верю.

Верю, что рано или поздно слова «уголовное преступление» исчезнут из повседневного обихода, верю, что исчезнет нужда в милиции и Уголовный кодекс станет исторической книгой.

Все это будет.

А пока... А пока делами нарушителей общественного порядка занимается учреждение, именуемое УВД.

Мое знакомство с этим учреждением началось на очередной писательской «среде», когда к нам пришли в гости работники Новосибирского управления внутренних дел.

Конечно, было весьма любопытно послушать людей, работа которых дала миру столько сюжетов для увлекательных детективов.

Однако гости избрали более серьезную тему для разговора

— В нашей обыденной работе, — говорили они, — не так уж много той интригующей занимательности, которая присутствует на страницах любого детективного романа. В большинстве случаев мы имеем дело с примитивными личностями, и разбор деталей преступления — это зачастую кропотливое, нудное, а частенько и грязное занятие. Но так или иначе, это тоже работа по человековедению и ваша помощь, товарищи писатели, могла бы быть здесь полезна. Приходите к нам, посмотрите, как мы работаем. Мы расскажем вам все, что знаем. Покажем все, что вы захотите увидеть. Мы откроем вам двери мест заключения...

Здесь мы невольно заулыбались.

Но наши гости не склонны были переводить дело в шутку, они приглашали нас доверительно и серьезно.

Мне их приглашение как-то особенно понравилось, — подумать, сколько у них там лежит еще неисследованных конфликтов!.. Но времени на подобную экскурсию у меня не было. Дома лежала куча неотложных дел. На столе лежала недописанная статья — весьма важная, на мой взгляд. Необходимо было также закончить несколько рассказов.

И все-таки на следующий день я пришел в милицию...

Вначале несколько общеизвестных истин.

Я хочу повторить их, чтобы сделать первые шаги по проторенной дорожке. Разбежаться, чтобы получить запас энергии для рассуждений о новом, незнакомом мне мире.

Человек — существо общественное. Одиночества он не выносит, поэтому привык жить в городах, заселенных гуще, нежели муравейники. Он чувствует себя нормально только в тесной толпе себе подобных, и общество ему нужнее, чем рыбе вода.

Исключения здесь не часты и подтверждают только правило.

Ежедневно и ежечасно человек вступает в контакты с окружающими людьми. Контакты разного характера, разной сложности.

Каждый раз происходит либо обмен информацией, либо выяснение мнений и намерений. У каждого человека есть какие-то свои мнения и намерения, и весьма часто они идут вразрез с мнениями и намерениями соседа. И вот здесь, чтобы контакт не превратился в конфликт, нужно и необходимо придерживаться правил общественного поведения.

Правила эти старые, в основном. Они не являются чьей-то досужей выдумкой, а появились в результате тысячелетнего опыта человеческого общения. Их немного, этих правил. В старину они уложились в десять библейских заповедей. В эпоху атомной энергии, полимеров и кибернетики эти правила приобрели более современное начертание. В нашей стране — это «Моральный кодекс строителей коммунизма».

Правила просты, запомнить их легче, чем таблицу умножения.

Но запомнить — одно. А вот выполнять их — совсем другое.