— Прочел вчера… В городе Ельниково живет человек, который за десятилетний период помнит всех футболистов во всех командах по именам, какие и где прошли игры, сколько и кому забили голов. Представляешь, какой дурак живет в городе Ельниково?

— Ну почему дурак? — слегка насупился майор, сам когда-то игравший в футбол.

— Боря, неужели ему больше нечего помнить?

Им-то было о чем, тем более что кофепитие к беседе располагает. Совместное планирование операций, выезды на происшествия, сложные допросы, проколы… Посмеялись, вспомнив выезд в бордель, где клиенты бросились на них с кулаками, приняв оперативную группу тоже за клиентов, прибывших не в свое время. И Рябинин вдруг признался:

— Боря, а с памятью у меня возрастные проблемы.

— Какой же у тебя возраст…

— Забываю выключать свет и воду. Ванну перелил. Чайник у меня кипел до тех пор, пока не запрыгал на плите. Лида попросит что-нибудь купить — забуду…

— Пусть напишет.

— Ага, даже напечатала список на машинке, чего купить после работы. Запираю вечером кабинет — список исчез. Ни в карманах нет, ни в ящиках стола, ни в сейфе…

— Наверное, в мусорной корзине.

— Не угадал. Я нашел его через три дня. Где думаешь?

— Дома.

— Список продуктов я вшил в том уголовного дела по обвинению гражданина Бомболеева в разбойном нападении на ювелирный магазин.

— Вот попало бы в суд…

— Да уж. Протокол изъятия краденого: золотое кольцо девяносто шестой пробы, медальон с бриллиантом в четыре карата, бусы вьетнамского жемчуга, кулон с сапфиром… И следующим лист: сыру полкило «российского», курицу нежирную и только не «ножки Буша», сметану, но не развесную, помидоры грунтовые…

Они посмеялись. Майор добродушно, следователь обидчиво. И налил по второй кружке кофе, ссылаясь на американцев, которые пьют его постоянно и везде, кроме туалетов. Рябинин удивлялся, что майор не задает вопроса, который напрашивается сам собой. Вопрос напросился:

— Сергей, тогда как же ты работаешь?

— Парадокс! Помню все крупные дела за двадцать лет. Нет бытовой памяти, но есть профессиональная.

Леденцов обрадовался: за ней он и пришел, за профессиональной памятью. Вернее, за советом. И рассказал про хищение скрипки. Скрипки Таплера. Рябинин не понял беспокойства майора — впервые, что ли, крадут ценные вещи?

— Боря, эта кража заказная.

— Мы отработали коллекционеров, антикварные магазины, зарубежные каналы… Пусто.

— Тогда давай думать…

Они начали думать. Но что такое «думать» с точки зрения оперативно-следственного работника? Перебирать в памяти уголовные эпизоды.

— Боря, преступность специализируется. Есть, к примеру, пироманы — только поджигают. Есть только детей крадут или квартиры чистят, или карманники…

Леденцов понимал, что имени преступника следователь не назовет. Майору требовалось хотя бы направление, где искать; хотя бы пунктир в нужную сторону.

— Сергей, хочешь сказать, что скрипку взял человек, который специализируется на кражах скрипок?

— Нет.

— Ага, на музыкальных инструментах?

— Боря, измени ракурс. Глянь на вора не только как на охотника за прибылью, но и как на человека, имеющего свои пристрастия.

— Доллары — вот их пристрастия.

— Я вот уверен, что охотник за картинами карманником не станет.

Майор знал за Рябининым слабинку: поговорить на общие темы вроде смысла жизни или виктимности. Оно и понятно: оперативники крутятся в массах, в своем коллективе, в учреждениях и офисах.

Следователь же сидит одни в кабинете и, кроме вызванных повесткой, людей не видит.

— Сергей, к чему мне эти беседы?

— Не помню фамилию. Лет пять-шесть назад судили парня, который брал только дорогие и красивые вещи.

— Оладько его засек на краже уникального мобильника из слоновой кости.

— Вот! И ведь он, помню, к долларам не прикоснулся.

— Какой вывод? — спросил майор.

— Боря, есть личности, которые воруют только что-нибудь оригинальное.

— Что может быть удобнее денег, на которые теперь все купишь? Наша секретарша приобрела дерево квахукку. Вроде бы хинное.

— А кураж? Лет десять назад из оранжереи было украдено тридцать ценных, ценнейших орхидей. Не помню ни оперативников, которые работали по делу, ни имени вора, а вот названия цветов… Доротис пульхерриа. Но попался он на другой краже. Думаешь, чего?

— Слона из зоопарка?

— Из НИИ похитил редкоземельный металл родий. Его в год добывают пару сотен килограммов.

— Дорогой?

— В то время один грамм стоил восемьдесят долларов.

В то время… Леденцов поморщился: розыск будет походить на добычу грамма этого самого радия, то есть родия. Преступления десятилетней давности. И дело даже не в этом: сесть за компьютер, перелопатить архивы… Искать придется не по статьям уголовного кодекса, а смотреть характер преступлений. По оригинальности и необычности. Но ведь эти люди или отбыли, или завязали, или волокут новые сроки, или умерли… Фантазии следователя. Сомнения Леденцова Рябинин увидел:

— Боря, это всего лишь одно из направлений розыска.

— У меня на все направления агентуры не наберется.

— Одним агентом станет больше.

— Это кем же?

— Мною. Руководство договорилось передать дело о скрипке в прокуратуру.

— Тебе?

— Мне. Опять работаем вместе, бригадой.

Майор улыбнулся во всю ширину своего рыжего лица. Рябинин радости ему добавил:

— И дело о буденновской сабле тоже мне.

— А его-то почему?

— Боря, тебе не кажется, что у этих краж один почерк?

17

Чадович знал, что опыта у него маловато. Развеялось детское представление о работе уголовного розыска, как череде погонь, захватов и стрельб. Это для телесериалов. Оно и понятно: в кино не покажешь такую занудь, как сбор информации. А в сущности, уголовный сыск сводился к нему, к сбору информации. Правда, особой, которая отличается от всякой другой, как охотничье ружье от гранатомета.

А ведь любой студент ухмыльнется, прослышав, какие сведения зовутся в милиции информацией. И то: практика имеет дело с мегабайтами, гигабайтами и терабайтами. На магнитных носителях за год накапливается до двух миллионов терабайтов, а один терабайт — это миллион мегабайтов. В милиции же фраза свидетеля «Я узнала его на фотографии» — сколько это информации, один бит? — может повлечь оперативно-судьбоносные результаты. Розыск, опознания, арест, суд, многолетний срок лишения свободы…

Очевидно, что кражу скрипки наскоком не раскроешь. Предстояла долгая и нудная работа, та самая, которую не показывают в телесериалах. Например, поквартирный обход микрорайона и беседы с жильцами. Чадович взялся за комиссионные и антикварные магазины города, которых оказалось не так уж и мало. Надежда на толику случайной информации: не выставят же уникальную краденую скрипку в открытую продажу? Лейтенант Фомин работал с коллекционерами города. Капитан Оладько перекрыл пути за рубеж.

Антикварный магазин «Ренессанс» показался Чадовичу недоустроенным. Что-то прибивали, что-то двигали. Молодой лохматый парень объяснил:

— Это бывшая скупка. Устраиваемся. В какой области ваши интересы?

— В области криминала. — И лейтенант предъявил удостоверение. Парень удивился, начав