Мама открыла рот, чтобы ее поправить. Но так ничего и не ответила. Ее руки сжимали прорезиненную зеленую ручку тележки, плечи поникли, а складки возле губ стали жестче. Она отвела глаза, чтобы не встречаться с Марлоу взглядом, и двинулась дальше.

Только у мамы получалось не обращать на Марлоу внимания.

Когда девочка задавала вопрос или смотрела на тебя, нельзя было просто от нее отмахнуться. Ее тяжелый взгляд проникал в самое нутро, заполняя тебя точно густой сироп, капля за каплей. Светлые, медового цвета глаза следили за тобой с собственническим интересом, заставляя почувствовать свою нужность. Поверить в свою значимость. Не только для нее, но и вообще.

Мони вновь окликнула нас.

Я взяла Марлоу за руку и потащила из своей комнаты.

– Мони зовет, – прошипела я ей на ухо.

– А как же новые соседи…

– Они никуда не денутся.

В кухне Мони завязывала бант из розовой пластиковой ленточки.

– Чем вы там занимались? – Она затянула ленту и посмотрела на нас.

– Наблюдали за новыми соседями, – ответила я.

Мони вручила мне круглый пластиковый контейнер с кособоким розовым бантом. Содержимое было теплым и пахло чесноком.

– Для новых соседей, – пояснила она. – Идемте здороваться.

– Но ведь они только что приехали.

Я старалась держать свою ношу как можно ровнее.

– Да. Приветственный подарок.

Марлоу указала на контейнер:

– Что такое приветственный подарок?

Мони подталкивала нас к входной двери. Несмотря на хрупкое телосложение, она обладала огромной силой и напористостью.

– Разве ты не знаешь, что значит «приветствие»?

– А зачем им это нести?

– В Корее так показывают уважение новому соседу. Приветствуют его подарком, – сказала Мони по-корейски, и ее тон заставил Марлоу умолкнуть, как будто она сказала что-то плохое.

За время, проведенное с Мони, Марлоу немного усвоила язык, что еще больше укрепило их связь.

Мы гуськом двинулись за Мони, торопливо шагавшей впереди. Она не любила тратить время попусту.

Рыжеволосая женщина, которую мы видели сверху, выглянула из-за большого желтого фургона и нахмурилась, а затем размашистой походкой вышла на газон перед домом. Несмотря на прохладную апрельскую погоду, с нее градом лился пот.

– Здравствуйте. Вы что-то хотели? – спросила она твердо и отрывисто.

Мони с любезной улыбкой слегка наклонила голову и подтолкнула меня.

– Вручи ей, – громко прошептала она.

Чуть покачнувшись вперед, я подняла контейнер и торжественно произнесла:

– Добро пожаловать в наш район. Мы живем вон там. – Я указала на синий дом с темными ставнями.

Женщина прищурила один глаз и посмотрела через дорогу.

– Ага. Понятно. А это у тебя что?

– Я бабушка, – сказала Мони, продолжая улыбаться, и похлопала меня по голове. – Я готовить вам еду. Пожалуйста, угощайтесь. Добро пожаловать.

– Пахнет изумительно. – Женщина поднесла контейнер к носу. – Меня зовут Клара Ада Йейтс. Можете звать меня Адой.

– Мое имя Ён-Ми. Но все звать меня хальмони.

– Откуда у вас такое имя? – спросила Ада. Голос у нее был грубый и резкий, она почти не делала пауз между словами.

– Корея.

– Мой младший брат воевал там. Но он больше не с нами.

Мони опустила глаза.

– Мне очень жаль.

– Ох… Я его никогда не любила. Он был алкоголиком. Бил жену.

Мони поспешила скрыть удивление.

– Нам пора. Пожалуйста, добро пожаловать еще раз.

– Уже уходите? Нет. Останьтесь. Поможете нам разгрузить пожитки. Честно говоря, бо`льшую часть следовало выбросить еще до отъезда.

Подобная бесцеремонность не была для Мони в диковинку. После переезда в эту страну она быстро усвоила, что у некоторых американцев напрочь отсутствует понятие о личных границах, и предпочитала попросту этого не замечать. За годы жизни в Америке Мони научилась справляться с досадными, не зависящими от нее обстоятельствами.

– Ох, я слишком старая, – улыбнулась она, беря нас с Марлоу за руки.

– Старая? По вам не скажешь, – заметила Ада с басовитым грудным смехом.

– Это Айла и Марлоу. – Мони выставила нас перед собой как два маленьких буфера.

Ада оглянулась куда-то назад, затем поискала взглядом вокруг фургона.

– Я уже говорила, что переехала сюда со своим внуком? Он примерно вашего возраста. Будет славно, если вы, ребятки, подружитесь. – Она снова огляделась. – Сойер. Сойер! Должно быть, мальчишка где-то на заднем дворе. Сходите поищите его, ладно? И спасибо за все!

Она похлопала по контейнеру, как по барабану.

Мони вскинула бровь.

– Пожалуйста.

Предоставив нам искать внука, женщина поспешила обратно в дом, несколько раз оглянувшись через плечо.

Я взяла Марлоу за руку и направилась к заднему двору. Дом был отделан бледно-желтым сайдингом, на краю участка стоял серый сарай. Растущий поблизости большой куст сирени вдруг затрясся, осыпав землю дождем фиолетовых лепестков-конфетти. Из куста вынырнул худощавый мальчик с тоненькими, как у олененка, руками и ногами. Вся его фигура была угловатой и нескладной. Песочного цвета волосы падали на зеленые глаза, пристально смотревшие на нас.

– Там в сарае под потолком осиное гнездо, – сообщил он и стукнул длинной палкой по крыше.

Покосившись наверх, Марлоу спряталась за мою спину.

– Вы сестры?

– Что?

– Сестры. У вас одинаковое выражение лиц.

Я мотнула головой, как будто это что-то проясняло, и поискала взглядом гнездо.

– Ты Сойер?

– Ага. – Мальчик снова ударил палкой по черной черепице, из-под которой с жужжанием вылетела единственная оса и унеслась в небо. – Мы с бабушкой приехали сюда из Вайоминга. Бывала там? У нас по улицам бродят лоси. Ты когда-нибудь видела лося?

– Вживую нет. – Я отмахнулась от другой осы. Марлоу пригнула голову. – Зачем тогда ты переехал в Миннесоту?

– Пришлось. Я буду жить с бабушкой Адой.

– Почему?

– Отец ушел из дома.

Что-то в его голосе заставило меня прекратить расспросы. Мальчик ударил по крыше еще сильнее; в стороны полетели кусочки коры.

– Прекрати, – велела я.

– Я хочу достать гнездо.

– Если ты его собьешь, осы разозлятся и покусают нас.

– Бабушка Ада говорит, что яд можно высосать. Так что ничего с тобой не случится.

Я фыркнула.

– Не хочу, чтобы меня ужалили. И вообще, вдруг у нее аллергия.

Марлоу энергично закивала.

– Да. Мы не хотим, чтобы нас ужалили. Так что перестань.

Сойер опустил палку.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – Он сощурил один глаз и растянул губы, обнажив огромные кривые резцы.

– От твоей бабушки. Это она велела тебя найти.

Мальчик сунул руку в карман и пару секунд смотрел в землю, словно обдумывая варианты.

– А тебя?

– Что – меня?

– Как звать?

– Айла.

– А ее? – Он махнул палкой.