— Это кто? — поинтересовалась Настя. — Что за Жанна?

— Следачка из СКР, — ответил я и подошёл к столу. — Ого, что празднуем?

На столе стояли две бутылочки вишнёвого бельгийского пива.

— Родители в гости ушли, а я у папы притырила, — хихикнула она.

— Праздник непослушания, да?

— А пусть, как будто у кого-то день рождения, — предложила Настя.

Я усмехнулся. Ну, пусть. У кого-то, кого давно уже нет. Видишь, как бывает, человека нет, а дело его живёт. Как там, в этой песне, недавно по радио услышал, типа, нас просто меняют местами, таков закон Сансары…

Мы сели за стол и навалились на холодную курицу. Настя открыла пиво и разлила бордовую жидкость по стаканам.

— Ого какое… — удивлённо сказала она, сделав глоток. — Вкусное…

Наевшись и выпив по целому стакану крепкого пива мы захмелели. Настя разрумянилась, глаза заблестели, волосы растрепались.

— Ну что, молодец я? — спросила она.

— Молодец, — похвалил я. — С днём рождения.

— Так это у меня днюха? — обрадовалась она. — А подарок?

— Сейчас что-нибудь найдём, — усмехнулся я и, встав двинул в свою комнату.

Настя пошла за мной.

— Вот, — обвёл я рукой комнату, показывая на набросанные кучей вещи, одежду, книги… — Бери, что хочешь.

Я упал на диван, откинулся на спинку, а ноги вытянул вперёд, сложив их на заваленный нижним бельём стул.

— Нет… — помотала Настя головой. — Это твои вещи. Зачем мне твои брюки или носки? Подарок должен быть специально сделан для того, кто отмечает дээр.

— Дээр, — усмехнулся я.

— Пусть тогда это будет твой день рождения.

— Пусть, — согласился я. — День моего рождения начнётся через пятнадцать минут. И я планирую сделать себе завтра роскошный подарок. Роскошный… Тебя, кстати, родаки не потеряют?

— Не, они в гости ушли, раньше двух не вернутся. Значит через пятнадцать минут подарок тебе сделаю я. Сейчас посижу немного.

— А порядок наводить не будешь? — спросил я.

— После пива стало неохота, — засмеялась она.

Я тоже засмеялся. Сначала удивился, а потом засмеялся. Было странно, что рядом с поясом астероидов, в котором я мотался, как ненормальный, где исчезали Соломки и Петрушки и рушились надежды таких глыб, как Раждайкин или Назаров, проходила лёгкая, радостная и светлая орбита, по которой моталась звёздочка Насти. Пересекаться время от времени с этой орбитой было приятно…

Я закрыл глаза.

— Чур, не спать! — воскликнула она. — Скоро подарок дарить.

Она тоже уселась на диван и прижалась ко мне, просунула руку, взяла под локоть.

— Конечно, — сказал я, — как скажешь…

Наступал новый день. День, который должен был многое изменить, многое расставить по местам и, возможно, ответить на некоторые вопросы… День моего рождения… Он обещал стать самым необычным из всех тридцати пяти предыдущих… Из всех тридцати шести, теперь уже. Надеюсь, что все блюда завтра будут исключительно холодными… Да, Настя?

Она не ответила. Во-первых, она не умела читать мысли. А, во-вторых, она уже спала и сладко сопела, положив голову мне на плечо. Ну что же… С днём рождения, капитан Бешметов…

22. Друг, оставь покурить…

Утро выдалось хмурым, безрадостным. Моросил холодный дождь, делая осклизлым всё, на что он попадал. Тучи лежали прямо на крышах домов. Чёрные, тяжёлые, недобрые. Из-за них казалось, что сейчас ещё ночь. Я стоял у окна. Ждал, когда придёт время… Окаменел, превратился в ящерицу, в истукана. А в голове кружилось одно и то же:

Почему все не так? Вроде всё как всегда:

То же небо опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода…

Только он не вернулся из боя…

— Ладно… — вслух произнёс я. — Доброе утро.

Я взял телефон и набрал номер Соломки, не ожидая, что дозвонюсь, практически по инерции. Палец уже привычно потянулся к красной кнопке, но неожиданно в трубке раздались гудки. Один, второй, третий… Его телефон был включён. Это ещё ни о чём не говорило, но… Гудки внезапно оборвались и раздался шорох. Кто-то ответил на звонок и теперь молчал, ждал.

— Леонид э-э-э… Андреевич… — произнёс я. — Алло. Это вам из собеса звонят… Алло!

Никто не отвечал.

— Леонид Андреевич! Вы слышите меня?

На том конце отключились, и я позвонил Чердынцеву.

— Александр Николаевич, доброе утро. Я сейчас дозвонился до Соломки.

— И где он? — сонным голосом спросил майор.

— Не знаю, хочу вас попросить пробить через мобильного оператора.

Я рассказал про свой звонок.

— С ума что ли сошёл, Сергей? Как ты себе это представляешь?

— У вас друзей в самых различных органах хоть пруд пруди. Петя тот же, например. Я вам сейчас номер скину. Узнайте, пожалуйста геопозицию.

— Знаешь, Краснов, я уже очень хочу расторгнуть наше с тобой соглашение.

— Не расторгните, Александр Николаевич. Вам Садык не разрешит.

— Так! Разговорчики!

— Поищете?

— Посмотрим, что можно сделать. Только ты же понимаешь, если его хотели убрать, оставлять так долго в живых не стали бы. Он может пригодиться только в качестве трупа или пропавшего без вести. Больше никак.

— Посмотрим.

— Ладно. Посмотрим.

Он отключился. Я сделал зарядку, принял контрастный душ и приготовил завтрак. День предстояло прожить в обычном режиме. И на тренировку надо было сгонять, чтобы не нарываться. В общем, всё как всегда — тот же лес, тот же воздух и та же вода…

Настя проспала и пришла позже. Так что на урок к Альфе мы опоздали. В смысле, я опоздал, но Алёна меня не пожурила. В глазах её в последнее время поселилась внутренняя радость и мудрость. Будто проклюнувшаяся и проросшая внутри неё жизнь наделила её великими знаниями, которых все окружающие были лишены.

— Проходи, Серёжа, садись.

Я уселся рядом с Грошевой. Она ссутулилась и сжалась, Алиса показала язык, Глитч подмигнул, Рожков со сломанной рукой полоснул взглядом, как бритвой.

— Тот же лес, тот же воздух и та же вода… — пробормотал я, и Аня заинтересованно глянула на меня из-под чёлки. Бросила свой обычный быстрый взгляд.

— Высоцкий с утра пораньше? — хмыкнула она. — Похоже на кризис среднего возраста.

Я усмехнулся.

— Мой биологический возраст тридцать шесть лет, что ж ты хочешь. Ой, нет… Шестьдесят пять. Шестьдесят шесть даже…

Она кивнула и уткнулась в хрестоматию.

— А где у нас… — пробежала взглядом по головам Альфа, — Шалаев? Где Матвей?

— Он к невесте в Москву уехал, — пренебрежительно ухмыльнулась Алиса.

— У Алисы тоже кризис, — вздохнула Грошева. — Но другого плана…

— Ты ей сочувствуешь? — удивился я.

Она пожала плечами. Надо же…

— Из тебя хороший психолог может получиться. Когда вырастешь.