Мужчины рассмеялись, снимая нервное напряжение, и резидент продолжил:

– В Москве операции присвоили наименование «Карфаген».

– Это с намеком на то, что Карфаген должен быть разрушен в любом случае?

– Именно. Я даже не знал, что в Центре кто-то увлекается историей Древнего Рима. Скорее всего, это Михаил Степанович, начальник управления нелегальной разведки, мой предшественник в Париже. До этого он возглавлял нашу резидентуру в Италии… – Короче, легионер, первым делом представь мне план. Срок тебе неделя. В нем рассмотри несколько вариантов как агентурного, так и силового проникновения на объект. У тебя есть достаточная военная подготовка и объективные причины посещения аэропорта, летного поля, служебных помещений. Неделю тебе на подготовку плана даю. Это для Москвы, пусть они видят нашу работу. Сам сосредоточься на возможности вербовки кого-нибудь из охранников американского центра. Лично я другого пути не вижу. Дело это небыстрое, сначала установи объекты. Засек человечка, садись ему на «хвост» и веди: где живет, как звать, куда и с кем ходит. Американцы тоже воспринимают Париж как место развлечений, любят расслабиться. Если нужны люди, скажи, выделю дополнительно. Так, глядишь, и найдем янки, за которого можно будет уцепиться. Понял?

– Так точно. Я этим еще не занимался, справлюсь ли? – засомневался Икар.

– Конечно, справишься. Ты же первый шаг, самый сложный, уже сделал, нашел объект. Даже Москва со всей своей агентурной сетью этого не смогла, а ты нашел. Теперь следующий шаг – проникновение. Дерзай, я тебя во всем поддержу. Да, чуть не забыл! – хлопнул себя по лбу резидент. – Пришло сообщение. Сотруднику парижской резидентуры, оперативный позывной «Икар», приказом председателя КГБ СССР за достигнутые успехи в разведывательной деятельности присвоить внеочередное звание старший лейтенант госбезопасности. Поздравляю! – Лазарев с чувством пожал подчиненному руку.

– Служу Советскому Союзу!

– Теперь у нас с тобой одинаковое количество звезд на погонах.

– Ага, только у меня маленькие, а у вас большие.

– Не завидуй, у тебя все впереди.

– Может быть. Кстати, товарищ полковник, – неожиданно спросил Ирек, – как в разведке становятся резидентами? Что надо сделать?

– Надо много работать, быть успешным, чтобы было чему учить подчиненных.

– А раньше? Раньше было по-другому?

– Перед войной вообще была тяжелая ситуация с кадрами, – со вздохом произнес Лазарев.

– Нам рассказывали на учебке, что было много врагов народа в кадрах разведки, – осторожно заметил Ирек.

– Ты просто не понимаешь, кого тогда считали врагом, – в сердцах бросил Анатолий Иванович. – Это совсем не обязательно, чтобы человек был завербован чужой спецслужбой. Следователю достаточно было решить, что ты нанес вред в пользу того или иного государства: работал, например, на польском направлении и упустил польского шпиона, дал ему скрыться, значит, ты – польский шпион. Провели японцы диверсионный акт на участке, за который ты отвечаешь, значит, помог японской разведке, вот ты уже японский шпион.

– Вот так просто, без доказательств?

– Результат – вот главное доказательство. То, что нет бумажки с твоим согласием работать на врага, так где ее взять? Она лежит глубоко, под охраной в надежном стальном сейфе в Варшаве, Токио или Берлине. Как ее оттуда достать? Это сейчас следователь, прокуратура, адвокат, судья, а раньше все было гораздо проще. Разница как между автомобилем, в котором есть мотор, карбюратор, топливная система, тормоза, и велосипедом, у которого только педали, шестеренка и цепная передача.

– Да так можно за любой промах в иностранные шпионы угодить. Тем более что в разведке не бывают только победы, мы же воюем не с дураками. Значит, можно почти каждого обвинить.

– Так и получилось. Спохватились, когда уже почти некому было работать. Набрали неопытную молодежь.

– Но в руководстве же наверняка были опытные кадры? – с надеждой спросил Ирек.

– Откуда! Ты же сам только что говорил: если работать, то промахов не избежать. Если не арестован, значит, все равно под подозрением.

– Так кто тогда стоял во главе разведки? – невольно вырвалось у молодого разведчика.

– Фамилию я тебе сказать не могу. Сам понимаешь, секретно даже сейчас. Но получилось так, что, когда стали перебирать молодых для выдвижения на эту должность, оказалось, что все они товарищи правильного пролетарского или крестьянского происхождения, проявили себя в производстве, отучились в институте, но опыта организационного нет почти ни у кого. Хорошо, нашелся один, успел поработать заведующим в редакции издательства и вдобавок руководил театральным самодеятельным кружком. Вот его и назначили начальником разведки. А потом началась война.

– Что с ним стало потом?

– После войны убрали из разведки. Совсем отстранили.

– Посадили?

– Нет. Перевели на другую работу. Правда, уже не по нашему профилю. Я в Москве его встречал на футболе в правительственной ложе. Человек уважаемый, его туда пропускали и честь отдавали, а меня проводили по знакомству…

Лазарев заметил, как изменилось выражение лица подчиненного, и добавил:

– Не унывай, Икар, сейчас иные времена. Мы с тобой на французской земле, а у местных масонов есть такой девиз: fais ce que dois, advienne, que pourra. Очень нам подходит.

– Делай, что должно, и будь, что будет, – тут же перевел Ивон. – Я помню эту фразу у Льва Толстого в «Войне и мире»…

Портняжки Карло Гарибальди довольно быстро сделали свое дело. Настал день сдачи первого заказа компании «Армейский текстиль». Ивон привез Луизу в аэропорт. Теперь у него был временный пропуск, и они заехали через служебный въезд. Около ангара стояла гордость французского авиастроения – Sud Aviation SE‐21 °Caravelle. Современный турбореактивный двухмоторный аэроплан с расположением двигателей за стреловидными крыльями ближе к хвосту. Принимать работу вышли технические руководители аэропорта. Техники вынесли из ангара рулон брезента, намотанного для удобства на деревянную палку. Они сноровисто раскатали чехол, легко накинули его на крышу и двумя направляющими стропами справа и слева быстро протянули во всю длину корпуса. Нос корабля полностью закрылся чехлом. Так же быстро зафиксировали боковые стропы под брюхом и хвостом. Все прошло на удивление гладко и оперативно. Инженеры прошлись вдоль лайнера, проверили надежность посадки изделия и остались довольны. «Если все сделано красиво, значит, правильно», – вспомнилась Иреку любимая поговорка тренера по боксу в военном институте.

Главный инженер галантно пожал ручку Луизе и довольно крепко Ивону.

– Хорошо! Нас все устраивает. Готовьте договор на первую партию. У нас к вам просьба: сделайте отдельно чехлы на двигатели. Турбины – это же, по сути, бревно из дюралевого алюминия с дыркой. Так вот, очень важно, чтобы в эту дырку никто не залетел и ничего не попало. Наши «каравеллы» летают в разные направления, в том числе азиатские и африканские. Там бывают такие песчаные бури, что за час наметают кучи песка. Как вы понимаете, это излишние проблемы. Такие чехлы нам нужны в первую очередь.

– Не волнуйтесь,