Ротман раздраженно выдохнул, словно пытался найти какие-то слова, но никакие из придуманных не заслуживали того, чтобы быть сказанными. Он пристально сверлил глазами свою секретаршу и, в конце концов, покачал головой, с нескрываемой неприязнью глядя в пол. Можно было сказать «сейчас нет настроения», или вроде того, но поцелуй — не секс, на него особо не нужно настроение. Это просто… дотронуться губами до её губ. Такая мелочь.

— Иди сюда. — Сквозь зубы процедил Нэд и медленно поднялся из-за стола. Так же медленно подошел, внимательно рассматривая лицо своей секретарши.

Холодный взгляд. Внимательный, изучающей, отчего Элс хотелось поежиться и куда-нибудь деться. В глубине души она даже пожалела о своей просьбе, возможно, стоило отступить еще тогда, когда Ротман стал придумывать отговорки. Не хочет и не хочет… действительно, можно было поговорить об этом после работы, но теперь поздно. Теперь за простую просьбу тело сковывали стыд и печаль. Должно быть, у всех разные причины что-то не любить, даже если это поцелуи.

— Слушай, Нэд, ладно. — С потерянной, фальшивой улыбкой Одри выставила руки вперед и замахала ими. — Я просто… не знаю, забудь.

Он остановился и непонимающе сузил глаза.

— Я о том, что… не надо, мне что-то самой неловко. Как-нибудь в следующий раз.

Правда, казалось, раздражение в его взгляде только усиливалось.

— Ты же хотела, чтобы я поцеловал тебя сейчас, разве нет? — Почему-то он злился еще больше, Элс уставилась куда-то вниз и попятилась. Должен был, вроде как, облегченно вздохнуть и пожать плечами, но что-то явно шло не так.

— Ну да, но, наверно, все же не здесь.

— С чего ты так внезапно передумала? Со мной что-то не так? — Ротман вновь сузил глаза и поднял одну бровь. — Разве ты не хотела целоваться минуту назад?

— Я смутилась и передумала. — Одри уставилась в пол и тяжело выдохнула. Несет какую-то чушь, сама же просила, а теперь соскакивает, оттого что слишком поздно поняла, что он не хочет. Быть поцелованной через силу намного хуже, нежели не быть поцелованной вовсе. — Правда, потом.

— Я тебе за пару минут стал противен, или что? — Казалось, Нэд на самом деле не хотел. Но теперь отчего-то злился, хотя, скорее всего, сам не смог бы объяснить это чувство. — Нет уж, иди сюда. Ответь на ласку своего жениха. — Он схватил девушку за запястье и плотного его сжал. Взгляд казался каким-то странным, словно начальник сам плохо понимал, что делает, и зачем.

Мужчина медленно коснулся второй рукой лица своей секретарши, затем плотного его сжал. Сухие, горячие пальцы, а зрачки все еще скользили по её лицу, изучая растрепанные крашенные пряди, искривленные губы, непонимающее выражение, словно Элс хотела испариться прямо здесь и сейчас. Отчего-то видеть это выражение было даже злостно, обидно, хотя он сам все еще не знал, почему. Разве так реагируют девушки, когда соглашаются на их просьбу? Разве так реагируют, когда их идет целовать любимый? Может, он и не любимый вовсе?

Тяжело было подумать, как можно кого-то целовать назло. Целовать, но все еще сжимать челюсти, утопая пальцами в красной от страха и смущения коже. У губы сухие, чуть приоткрытые, мягкие и недвижимые, словно Одри совсем не умела или же не хотела отвечать на поцелуй. От этого он злился еще больше, кусал, слегка потягивал зубами. Нажатием пальцев секретаршу приходилось заставлять открыть рот, чтобы протиснуть туда свой язык. К удивлению, она… даже приятно пахла. На ней едва ощущался привкус черного крепкого чая.

Приятная тишина звенела в рабочем кабинете. По полу скользили блики света, отражались в зрачках девушки, которые едва заволокла пелена рефлекторных слез, и чуть дрожали темные ресницы.

Сложно, и даже злостно было признавать, что это приятно. Терпко, горячо, даже прохладным днем становилось жарко до нервного озноба. Все внутри напрягалась и опускалось вниз, в штанах становилось болезненно тесно.

У неё, все же, красивые глаза. Милый нос, прелестные брови. Она теплая и такая приятная, что в эту секунду не хотелось отходить. Даже если все это по нужде, театр. Даже если назло.

— Теперь твоя очередь меня целовать. — Проскрежетал мужчина, отрываясь от чужих губ. — Туда, куда я скажу.

— Я н… — Элс все еще непонимающе таращилась вниз, словно не могла осознать, что только что произошло. — Немного позже. — Она медленно попятилась. — Я кое-что вспомнила, я к вам позже зайду.

Он непонимающе поднял брови, но секретарша тут же картонно, криво улыбнулась и выскользнула из кабинета, в следующую секунду в ушах звенел лишь звук захлопывающейся двери.

— Что значит «позже»? — Рычал Нэд, с ненавистью глядя на дверь. — Какого черта здесь происходит? — Ненависть в глазах стала сменяться сперва непониманием, потом недоумением, а затем нервной озадаченностью. Что за реакция? Он что, правда был противен сейчас?

Почему-то ему очень не хотелось так думать. На секунду Ротман смутился, и на лице мелькнула печаль, однако, тут же стиснул зубы и потряс головой. Хотелось силой вытряхнуть такие мысли.

Но все равно потерянный взгляд постоянно возвращался к двери.

Змей на груди

«Ну ладно, целоваться он умеет» — прошептала девушка, касаясь губ. Дышать становилось так тяжело, что начинал болеть живот. Где-то в коридоре тут же послышался взволнованный гул, который перерос в вопли: «мистер Грейвс, здравствуйте!». «Давно вас не было, целую вечность!». «Мистер Грейвс, мы очень-очень скучали!».

Что-то внутри сильно скрутило. Мистер Грейвс? Неужели… генеральный подъехал?

Элс рефлекторно отвернулась и уставилась в пол, пока глаза неуклюже бродили по своему столику. Нэд просил не попадаться генеральному на глаза, просил помочь ему избежать проблем. Ну и что делать? Нестись назад в кабинет к шефу, от которого только что сбежала? По лбу от напряжения скользил пот. Выход из коридора заслонила темная грузная тень. Одри рефлекторно обернулась и сглотнула ком.

Пухлый мужчина, около пятидесяти или же пятидесяти пяти лет. Немного ниже Нэда, примерно на пол головы, но на голову выше самой секретарши. Круглое, розоватое, лоснящееся лицо искажала добрая, мягкая улыбка, и Элс казалось, что то была самая мягкая улыбка, которую она вообще видела за жизнь. Искренняя, вежливая, совсем не снобистская и не сухая, словно директор был на самом деле рад видеть своих сотрудников,