ко всему, два месяца — куча времени, чтобы найти работу. Я в вас верю. Мужчина должен обеспечивать семью, разве нет? — Ротман лучезарно улыбнулся, и тут же жутко блеснули стекла очков. — Но сюда больше, пожалуйста, не приходите. Понимаете, тут такое дело, я задумал делать ремонт в своей квартире. И пока он идет, а ремонт — дело не быстрое… я намерен пожить с Одри, здесь. А двум чужим мужчинам в одном доме не место, прямо как двум хозяйкам на одной кухне, вы же понимаете. Так что… вставайте на ноги, стряхивайте с себя пыль. Живите с комфортом, не доставляя неприятностей старшей дочери. А я вам помогу, как будущий зять. — Он вновь отсчитал деньги, и вновь сунул их обескураженному Элсу. — А это… лично вам. Войдите, пожалуйста, в мое положение, я хочу побыть с любимой женщиной. Этого хватит, чтобы дней десять снимать номер в неплохой гостинице. Позвоните по номеру, который я вам дал, моя знакомая предоставит вам жилье хоть сегодня. А пока… вы можете начать собирать вещи. Я устрою Одри сюрприз, когда она придет.
Элс едва не открыл рот. Нервно моргал, долго осмысливал сказанное, затем медленно кивнул.
— Ладно… я вас понял, хорошо. Хорошо, мы съедем.
— Сегодня. — Нэд вновь премило улыбнулся. — Начинайте, пожалуйста, собираться, я вызову вам машину. Мне льстит ваше доверие, спасибо. Рад, что мы смогли договориться. В нашем веке тяжело быть отцом-одиночкой.
Мужчина вновь обескураженно закивал.
— Что ж, идите, скажите девочкам. Я, пока что, немного тут осмотрюсь. Вызову клининг, если вы не против.
Швы наружу
Они собрались быстрее, чем Нэд предполагал. Скинули разбросанные вещи в чемоданы, правда на отце Одри практически не было лица. Иногда он раздражительно причмокивал, иногда косился в сторону. Все равно его дочь быстро нашла свой телефон на столе, на кухне, значит, основной конфликт меж ней и гостем исчерпан. Правда, истошно закричала, что там все удалено, на что Ротман раздраженно пожал плечами, ответив, что нужно соблюдать гигиену в сети и не цеплять вирусы.
А то мало ли, почему внезапно все содержимое мобильника может удалиться.
Он практически дружелюбно проводил их вниз, усадил в такси, даже помахал вслед. Так или иначе, у Нэда еще чертовски много работы. Клининг вряд ли удастся пригласить на ближайшие полчаса, а времени в обрез. «Придется драить все самому» — с ухмылкой сказал молодой человек сам себе. «Не люди, а свиньи. Бывает же».
В голове копилось столько мыслей, что ни одну из них не получалось выразить. Да и нужно ли? Он медленно вернулся в квартиру, и осмотрел все вокруг. Тот самый синий ковер, который шел волнами от того, что об него часто спотыкались. Сейчас к нему налипли крошки и мелкий мусор. Пахло запущенным жилищем. Ротман глубоко вздохнул, повесил пиджак у входа, затем стал закатывать рукава рубашки. Меньше всего хотелось оставлять все так. А Одри, должно быть, будет приятно вернуться в чистое жилище. Вытянуть ноги, и думать не об уборке, а о… чем-нибудь приятном. Например, об отдыхе. О чтении, или скорой презентации игр.
Или о Новом годе, который вот-вот настанет. Может, заказать сюда гирлянду и небольшую елочку из магазина? Привезут, как раз, в течении получаса. Пусть у нее будет хоть маленький, но праздник.
Мужчина старательно делал вид перед самим собой, что искал ведро и швабру, но на самом деле очень хотел найти что-нибудь о своей секретарше. Какой-нибудь альбом с выпускного, или школьный, где она была еще совсем девчушкой. Может, у нее есть любимые мягкие игрушки? А какие фильмы она смотрит? Во что играет, ведь любит видеоигры, и отлично в их разбирается. К сожалению, за всю историю их коротких отношений Нэд ни разу не спросил, какая у нее любимая игра. Сейчас ему было жаль, что он не узнал.
Он признавался ей в чувствах, но ни черта о ней не знал. Разве что… она любит глинтвейн. А еще боулинг и лыжи. И зиму, раз так. Скупо, очень скупо, оттого становилось горько.
На её кровати давно спал кто-то еще из нерадивой семейки. Её одежду, возможно, трогали и рассматривали. Злостно.
Ни в шкафу, ни в столе, ни где бы то ни было не попадалось ни альбомов, ни личных вещей, отчего Ротман неловко косился в сторону и чуть хмурился. Наверно, он не лучше её семьи, раз тоже позволяет себе копаться в её вещах. Но это казалось единственной возможностью как-то прикоснуться к личности девушки. На данный момент… единственной возможностью.
Вечерело. Тьма накрывала город, а с неба сыпал мелкий сухой снег.
Пора бы поторопиться.
* * *
А шеф так и не появился, размышляла Одри печально шагая сквозь мрак по припорошенному льду. Ну и, наверно, черт с ним. Ни в первый раз. Вот только на душе, почему-то, было погано. День после странного Рождества прошел скомкано. Не понятно. Можно сказать, никак.
Она невольно вспоминала этот праздник, хотя обещала себе не вспоминать. Вспоминала прикосновения, странный смех. Наверно, это будет воспоминание, которое Элс станет прокручивать у себя в голове перед сном, несмотря на обещание забыть.
Забыть.
«Я тебя люблю».
«А я тебя — нет».
«Мистер Ротман, как же так?» — с улыбкой спросила у себя девушка, хотя губы дрожали. Хрупкий мелкий снег ударялся о куртку, продолжал закрывать своим тонким покрытием лед. Как же так? Когда ей больше всего на свете были нужны его объятие, понимание, ласка, он вытирал ноги. А теперь… что-то заговорил о любви. Обидно, больно и смешно.
Элс не могла себе простить тех отношений. Не могла себе простить боль, которую она терпела, когда смотрела на себя в зеркало, и видела следы от порки. Розовые волосы, красный пиджак. Зачем она вообще терпела? Почему?
Наверно потому, что все терпят. Все люди… носят одежду швами вовнутрь.
А почему так, вообще, происходит? Швы ведь, бывают, натирают. Люди их совсем не замечают, оттого что, в той или иной мере, привыкли к боли. Швами наружу было бы определенно удобнее, ибо ткань стыкуется куда аккуратнее, мягче, нежнее. Но все носят вовнутрь.
Ведь так красивее. Иными словами, все терпят боль ради красоты. Ради мнения других. Ведь от мнения других зависит, будет ли одиноко, или нет. На человека, чья одежда будет вывернута наизнанку, посмотрят с пренебрежением, с ним вряд ли будут общаться. Хотя так точно… было бы намного удобнее.
