и заколдовали, спрятав в бочки, бесят, которые, попав на корабль, пробрались к килю и, цепляясь за него, мешали плаванию. Анну Колдингс вскоре сожгли – и началось. В качестве сообщниц Колдингс выявили пять женщин, в основном низкого происхождения, но также Малин, жену городского головы Хельсингёра (около Эльсинора), и Маргарет, супругу Якоба Скриверса, крупного виноторговца. Скриверс пытался защитить жену, но в итоге сам был обвинен в соучастии. Якобы он тоже хотел потопить королевские корабли, ожидая некоего дьявольского «вознаграждения». Вплоть до октября 1590 г. по делу о порче кораблей, перевозивших шотландскую королеву, а потом возвращавших домой короля Якова, было сожжено тринадцать ведьм[351]. Фалькендорфу удалось оправдаться, хотя придворных постов и места в регентском совете он лишился.
Некоторых злодеек казнили прямо под стенами Кронборга. При датском дворе пристально следили за этими судебными процессами. О результатах расследований докладывали и за рубеж. Новости о первых арестах достигли Эдинбурга к 23 июля 1590 г., когда английский посол Роберт Боуз записал: «Из Дании сообщают, что Адмирал приказал схватить в Копенгагене пять или шесть ведьм по подозрению, что своим колдовством они воспрепятствовали поездке Шотландской Королевы в Шотландию и стремились помешать возвращению Короля»[352].
Эти известия не могли не взволновать Якова. Он определенно был убежден в своей королевской богоизбранности, а потому считал себя – монарха – специфической, исключительно приятной для дьявола мишенью. Такой взгляд находил широкий отклик в шотландских высших кругах и в обществе в целом. Тревоги плавания короля и королевы по беспокойному Северному морю тревожили многих. Тогда не только в Дании, но и в других местах пушки – дьявольское отродье – взрывались и палили куда ни попадя. В октябре 1589 г., когда король прибыл на Флеккерёй, он отправил судно в Копенгаген, известить о визите – при его отплытии во время пушечного салюта произошел несчастный случай: погиб юнга с соседнего корабля, в него что-то прилетело[353]. Это многие заметили и обсуждали. Плохие предзнаменования вызывают особый интерес в период свадебной лихорадки, тем более если речь о высокородных персонах.
Весной 1590 г. в Хельсингёр приехала из Любека некая женщина, заявившая, что хочет встречи с королем Яковом, поскольку у нее были видения, связанные с ним. Она передала в Эльсинор письмо, написанное на латыни, где говорилось о предзнаменовании великих удач для монарха. Ее в замок не пустили. Тогда она отправилась в Эдинбург, где уже в июле 1590 г. добилась встречи с королевой Анной, скорее всего потому, что та могла понимать немецкий. Женщина рассказала, что принесла пророчество от магов Востока о великом «Князе Севера» и о его благочестивом будущем. Однако для выяснения того, о ком предсказание, ей требуется осмотреть обнаженное тело короля – там должны быть отметины, возможно, раны. Яков решил, что она ведьма, и попросил своего воспитателя Джорджа Янга еще раз ее допросить. Выяснилось, что та страдала от «чрезмерной любви» к кому-то из слуг королевы, а потому буквально сошла с ума. Тем не менее о ситуации английский посол доложил в Лондон[354]. Случайные связи с потусторонним тогда интересовали всех.
* * *
В ноябре 1590 г., наиздевавшись над своей заподозренной в колдовстве горничной Гэйлис Дункан[355], бальи Транента из клана Сетонов[356] решил, что, скорее всего, она еще и против короля замышляла. Та призналась. И дала показания против других сообщниц, среди которых оказалась известная знахарка Агнес Сэмпсон[357], давно находившаяся под следствием, а вдогонку и местный школьный учитель, Джон Фиан (из клана Каннингем)[358], обремененный романтическими страстями. Их предъявили впечатлительному королю Якову, который погрузился в мистические тревоги.
Гэйлис сообщила, что накануне брачных мероприятий монарха где-то посреди залива шотландские ведьмы встречались с единоверными подружками из Копенгагена (Coppenhown). Это подтверждалось слухами. Когда допросили Агнес, выяснилось, что в деле может быть замешан еще и адмирал шотландского флота – граф Босуэлл, беспокойный двоюродный брат короля. В ее показаниях среди ведьм фигурировали близкие знати Барбара Нейпир[359] и Юфэм Маккалзин[360]. Выявление связей в высших слоях общества быстро придало делу политическую окраску.
* * *
Закон об уголовном преследовании за колдовство, подобный английскому, был принят королевой Марией еще в 1563 г.[361] Он был частью мер религиозных реформаторов по упорядочиванию церковного права, контроля благочестия. Первоначально, судя по всему, ничто не предвещало волны ведовских гонений, которые, впрочем, случались. Известность получили дела о колдовстве в Ангусе и Мирнсе в 1568[362] –1569 гг. В эпоху гражданской войны охоту на инакомыслящих там возглавили протестантские проповедники для укрепления нового духовного порядка. Обвинения коснулись сорока человек. Встречались тогда и политические процессы. В 1569 г. был казнен герольдмейстер Уильям Стюарт, который якобы наводил порчу на регента графа Морея. В 1590 г., кажется, события развивались по схожим направлениям.
Причиной ожесточения преследований стали также народные верования, которые были широко распространены и, по мнению ревностных кальвинистов, требовали немедленного искоренения. Показательным может служить дело Бесси Данлоп 1576 г., материалы которого испещрены сказочными сюжетами, рассказами в «мельчайших и ярких деталях» о встречах обвиняемой с духами, эльфами и феями. Колдовство выступало лишь одним из многих уголовных и моральных преступлений, запрещенных и подлежащих наказанию в интересах строительства государственного благочестия. Но это была яркая и неприятная провинность, оскорбляющая Бога и веру, а потому протестанты уделяли ей особенное внимание и требовали от короля ужесточения преследований. Хотя такие обращения к Королевскому совету не раз поступали от Генеральной ассамблеи, но их реальные последствия неизвестны. Судя по всему, лишь к 1590 г. духовенству удалось задеть правителей за живое.
В начале 1590 г. группу моряков из Лейта – Роберта Линкапа, Уильяма Дауни и Джона Уотсона – судили за «убийство» пассажиров парома, затонувшего в Ферт-оф-Форт 7 сентября 1589 г.[363] Среди погибших была знатная дворянка Джейн Кеннеди, и дело быстро обрело влиятельных интересантов. Вскоре в связи с этим потоплением кораблей стали рассуждать о колдовстве. Летом 1590 г. в Эдинбурге казнили «разных ведьм» за убийство молодого лорда, чью восковую фигурку они обжигали. Потом явилась женщина из Любека с восточными пророчествами, желая «увидеть метку на боку короля». Казалось, что все образы в сборе – «противные ветра», восковые куклы, знаки – колдовство. Показания Гэйлис Дункан пришлись очень кстати, они позволили выявить единый поток чародейств, направленный против божественного мироустройства и его вершины – королевской власти.
Модель оформления государственной охоты на ведьм из случайной местной вспышки можно найти в Англии, где в 1578 г. четыре ведьмы и знахарь из Виндзора лепили из воска королеву Елизавету и протыкали ее. Расследование выявило все признаки покушения на жизнь монарха. Злодеек казнили, хотя продолжения у процесса не было. В Шотландии, судя по всему, столкнувшись с подобным, предпочли отнестись к доказательствам серьезнее.
С конца ноября
