чего задержали. Якову показалось, что это конец. У него случилась истерика, он трясся от страха и рыдал, на что один из похитителей презрительно цыкнул: «Детям пристало плакать, а не бородатым мужам»[325]. В течение десяти месяцев Яков находился в заточении. Позднее он называл эти события поучительными.
Конфликты накладывались на религиозные споры. В Шотландии победили протестанты кальвинистского толка, причем все большую силу набирало течение пресвитериан, отрицавших необходимость церковной иерархии и королевских прерогатив при управлении церковью, то есть прежде всего при назначении епископов. Мортон отстаивал права монарха по модели, характерной для Англии. Вопрос обсуждался на регулярно созываемой с 1560 г. Генеральной ассамблее (высший церковный орган Шотландии, где были представлены все сословия, наподобие английского Парламента). К 1580 г. чаша весов склонялась в сторону противников епископата, но при Ленноксе католики попытались взять реванш. В страну даже допустили иезуитов. Рутвен принадлежал к радикальным протестантам, воплощая реакцию на действия папистов. Он имел значительную опору как в среде духовенства, так и в городах. Вопросы церковной организации, противостояния пресвитериан и проепископальной партии, оставались важнейшими в политической жизни.
В заточении Якова обзывали папистом и грозили ему виселицей. Этот кризис изменил его. Король стал мудрее. Он сделал вид, что сотрудничает со своими тюремщиками. В июне 1583 г. он бежал от них тем же способом, которым прежде был пленен – на охоте. При поддержке баронов Севера во главе с графом Хантли Рутвена удалось сместить. Было сформировано правительство, намеренное примирить стороны, – его возглавил граф Арран. Однако без радикальных мер не обошлось. Хотя Рутвен был арестован, в апреле 1584 г. восстали его сторонники во главе с графом Ангусом. Они захватили Стерлинг, но ожидаемой поддержки из Англии не получили. В итоге сдались или бежали, а Рутвена казнили.
К 1585 г. Арран добился заметных успехов в укреплении королевской власти и налаживании отношений с англичанами. Тем не менее новые конфликты с ортодоксальными протестантами привели к его отставке и эмиграции. Был сформирован королевский совет, в который вошли представители всех религиозных и политических фракций. Считается, что с этого времени девятнадцатилетний Яков наконец стал сам доминировать во власти. Еще раньше он заявлял, что желает объединить дворянство и разрешить внутренние конфликты, выступив общепризнанным арбитром. Изгнанным лидерам пресвитериан, включая графа Ангуса, он позволил вернуться в страну, а Аррана сместил. Отныне он будет править сам, полагаясь прежде всего на своего секретаря, которым с 1584 г. был Джон Мейтленд из Тёрлестэна (Maitland of Thirlestane; 1537–1595), с 1586 г. лорд-канцлер Шотландии[326].
* * *
Перспективы брака молодого шотландского короля широко обсуждались с конца 1570-х гг. Как известно, такие вопросы у монархов всегда вызывали затруднения. Супруга должна была быть достойного происхождения и статуса, позволяющего усилить династию, страну, веру, обеспечить преемственность. В связи с этим определялось сочетание ее возраста и здоровья. Важны были политические и религиозные факторы, оформление альянсов и претензий на тот или иной трон, народ, власть. Так рассчитывали брак королевы Марии, на руку которой прочили наследников престола английского (будущего Эдуарда VI) или французского (будущего Франциска II). Волею судеб выбор не принес ожидаемых плодов в долгосрочной перспективе. Более того, последующие браки Марии довели ее до катастрофы. В связи с первым многим показалось, что она превратила Шотландию во французскую провинцию, вторым она подорвала свою репутацию внутри страны и обидела англичан, а после третьего была низложена и оказалась в тюрьме. Пример матери вынуждал Якова медлить с выбором супруги, высматривая мельчайшие нюансы.
Сам процесс смотрин и переговоров служил хорошим поводом для установления политической близости, обретения преимуществ. В соседней Англии королева Елизавета более четверти века вела сватовские дела, подманивала одних, интриговала с другими, но так никого и не выбрала. С одной стороны, она тем самым пресекла династию, но с другой – длительное время удерживала равновесие между противоборствующими фракциями, прежде всего религиозными, внутри страны и на континенте, не позволяя втянуть себя в разорительные войны. Впрочем, произвести наследника – важнейшая функция монарха. Его отсутствие усиливает в обществе ожидания неопределенности будущего, возможной борьбы за власть, кровопролитий и нестабильности. Риски велики. Как известно, подобные переживания нередко приводили королей к радикальным экспериментам. Так, английский монарх Генрих VIII в надежде обрести наследника, когда католическая Церковь не позволила ему развестись, настоял на религиозной реформе. Тем не менее от шести жен он получил лишь трех выживших отпрысков, среди которых только один мальчик. При этом к середине 1580-х гг., да и вообще в конце XVI в., буквально по всему континенту у власти находились бездетные государи: в Англии до 1603 г. – королева-девственница Елизавета; во Франции в 1589 г. бездетного Генриха III сменил Генрих IV, у которого законный сын появился только в 1601 г.; в Польше-Литве в 1587 г. после бездетного Стефана Батория избрали Сигизмунда III, который обрел преемника только в 1595 г.; в Московии с 1584 г. правил царь Федор, чья бездетность привела в 1598 г. к утверждению на троне Бориса Годунова; все это время с 1576 по 1612 г. императором Священной Римской империи – верховным правителем Европы – оставался неженатый Рудольф II. Вопрос престолонаследия был тогда актуален повсеместно.
Для Якова особое значение имела позиция Англии. Во-первых, там в плену находилась его мать, чьей смерти пока ничто не предвещало. Контакты с Марией были затруднены, но существовали. В свое время Мария не учла мнения Елизаветы, когда готовила собственные браки. И понятно, что Яков не хотел снова спровоцировать кризис. Другой фактор – тот, что к началу 1580-х гг. стало ясно: стареющая Елизавета, скорее всего, уже не сможет родить. И Яков – один из наиболее перспективных ее преемников. Его брак для англичан оказался особенно важен, хотя, конечно, шотландцы стремились к свободе выбора. Осторожность Яковы была обусловлена еще и тем, что он был беден, а его статус в стране, где любой барон мог хоть ночью ворваться к нему со своими претензиями, оставался далек от самодержавного.
Предложения о кандидатках поступали самые разные – как от католиков, так и от протестантов, как из Франции, так из Испании, Швеции и Дании. Впрочем, уже в самом начале, кажется, лидировал датский вариант. Там правили протестанты, не кальвинисты, но лютеране. Имелись давние династические связи: король Яков III женился на датской принцессе Маргарите в 1469 г. В качестве залога за ожидаемое приданое шотландцам передали Шетландские и Оркнейские острова. Приданое так и не было выплачено, а потому архипелаги присоединили к королевству. Теперь датчане хотели поднять вопрос об их возврате, а шотландцы напротив – забыть его навсегда. Также страны имели давние взаимные торговые интересы.
В конце XVI в. Дания подступила к вершине своего могущества. Она контролировала проливы, ведущие в Балтийское море, а потому фактически всю балтийскую торговлю – с Швецией, Польшей, Прибалтикой и Московией. Dominium maris Baltici, она взимала пошлины со всех кораблей, направлявшихся по
