– Явно замешана женщина, – с достоинством заметил Кастуло.

Фелипе Уртадо тем временем, далекий от сплетен прислуги, уже прошел через весь город, миновав гостиницу «Хардин». Дон Пепе, заметив его издалека, поспешно юркнул за дверь и выглянул, когда приезжий прошел. «Тот еще наглец! Натворил неприятностей и опять здесь болтается!» – пробормотал старик с обидой, глядя в спину молодому человеку.

Накануне Росас появился, чтобы допросить дона Пепе. Никогда еще генерал не выглядел таким мрачным:

– Кто этот человек?

Дон Пепе, смущенный холодным взглядом Росаса, не знал, что и ответить, так как понятия не имел, кем был приезжий.

– Не знаю, мой генерал, какой-то чужак. Комнату искал. У меня не было времени его расспросить, потому что вы сразу же пришли…

– И какое право ты имеешь сдавать комнаты без моего разрешения? – спросил Росас так, будто он сам, а не дон Пепе Окампо был владельцем отеля «Хардин».

– Нет, мой генерал, я не собирался сдавать ему комнату. Я как раз говорил ему, что свободных номеров нет, когда вы пришли…

Луиса, лежа в своем гамаке, внимательно слушала их диалог.

– Генерал, он говорил с Хулией больше часа, – вмешалась она, мстя таким образом и Хулии, и дону Пепе.

Франсиско Росас не удостоил ее взгляда.

– Слышала, они говорили о Колиме, – злобно добавила Луиса.

– О Колиме! – повторил Росас мрачно.

Это было явно не то, что он хотел услышать. Не отвечая, генерал вернулся в свою комнату. Дон Пепе взглянул на Луису с ненавистью. Та немного покачалась еще в своем гамаке, затем тоже ушла к себе. Тогда хозяин отеля тихонько подошел к приоткрытой двери любовников и попытался подслушать их разговор:

– Скажи, Хулия, почему ты испугалась?

– Не знаю, – ответила та спокойно.

– Говори правду, Хулия, кто он?

– Не знаю…

Дон Пепе видел женщину: она свернулась на постели, как кошка, откинув голову на плечо и глядя миндалевидными глазами на умоляющего генерала. «Какая она ужасная! Я бы выбил из нее правду!» – подумал старик. Появление подполковника Круса заставило его поспешно отойти от двери и прекратить свои размышления.

– Попался! Подслушивал! – засмеялся офицер.

– Не смейтесь… – Напуганный старик все ему рассказал.

Подполковник Крус, казалось, забеспокоился.

– Ох уж эта Хулия! – проговорил он, на сей раз серьезно.

Франсиско Росас вышел из комнаты. Он был бледен и ушел, не позвав никого из своих приятелей. Вернулся в отель около полуночи мертвецки пьяным.

– Хулия, поедем в Лас-Каньяс…

– Не хочу.

Впервые женщина ему отказала. Генерал швырнул вазу с гиацинтами в зеркало на комоде, и она разбилась вдребезги. Хулия закрыла глаза руками.

– Что ты наделал? Это к несчастью!

Постояльцы отеля услышали шум.

– Боже мой, невозможно спокойно жить! – вздохнула Рафаэлита.

– Я хочу домой! – закричала Антония, и полковник Хусто Корона зажал ей рот рукой.

Тем временем Фелипе Уртадо нашел дом, который искал. Он понял, что это тот самый дом, потому что тот выделялся среди остальных, словно отражение в разбитом зеркале. Дом практически лежал в руинах, претендуя на незначительность, при этом казался огромным на фоне редких булыжников, которыми заканчивалась улица.

– Вот он! – крикнули несколько мальчишек, глядевших на чужака с любопытством. Тот осмотрел облупленную дверь и нишу, в которой стояла фигура Святого Антония, затем дернул за шнурок звонка.

– Входи, открыто! – послышался скучающий голос.

Уртадо толкнул дверь и оказался в коридоре с каменным полом. Коридор вел в комнату, выполнявшую роль гостиной. Несколько кресел с бархатной обивкой, грязные бумажные цветы, столики и закопченное зеркало составляли всю мебель. На выкрашенном в красный цвет полу валялись окурки и бутылки. Его встретила Таконситос в исподнем, с растрепанными волосами и в шлепках на перекошенных каблуках.

– Рановато ты пришел милостыню просить, – сказала женщина с улыбкой, в которой сверкал золотой зуб.

– Извините, я искал сеньора президента.

– Ты нездешний, верно? Сейчас сообщу, что у него посетитель.

И женщина ушла, не переставая улыбаться.

Сеньор президент не заставил себя ждать. Любезно предложил приезжему кресло, и тот занял соседнее. Появилась Лучи со свинцовым подносом, на котором стояли две чашечки.

– Вы приятель Хулии, так? Будьте осторожны, – предупредила Лучи и нагло рассмеялась.

– Приятель? – пробормотал Уртадо.

Хуан Кариньо, увидев замешательство гостя, выпрямился, откашлялся и заговорил:

– Мы страдаем от оккупации и не можем ожидать от захватчиков ничего хорошего. Торговая палата, мэрия и полиция находятся под их контролем. Я и мое правительство не имеем никакой защиты. Поэтому вы должны быть осторожны в своих действиях.

– Влюбился, а мы тут страдаем, – прервала его Лучи.

– Девочка! Что за речи! – возмутился господин президент и добавил после неловкой паузы: – Иногда капризы доводят человека до безумия. Без преувеличения можно сказать, что молодая Хулия свела генерала Росаса с ума.

– Вы сюда надолго? – поинтересовалась Лучи.

– Не знаю…

– Не подходите к Росасу слишком близко.

– Лучше вам прислушаться к совету Лучи. Всякий раз, когда генерал ссорится с сеньоритой Хулией, кого-нибудь сажают в тюрьму или вешают… Хорошо хоть, что его преследования пока не добрались до словарей…

– Господин президент – большой друг словарей, – быстро добавила Лучи.

– А как же иначе? Ведь в них заключена вся мудрость человечества. Что бы мы делали без словарей? Невозможно даже представить. Язык, на котором мы говорим, был бы непонятен без них. «Они». Что значит «они»? Ничего. Шум. Но если мы обратимся к словарю, мы увидим: «Они, третье лицо, множественное число».

Гость рассмеялся. Сеньору президенту понравился его смех, и, развалившись в своем потертом кресле, он положил несколько ложек сахара в кофе и неспешно его помешал. Он был доволен: ему удалось сбить приезжего с толку – он не соврал и при этом, что гораздо важнее, умолчал о главном: слова опасны, потому что существуют сами по себе, а словари предотвращают немыслимые катастрофы. Слова должны оставаться тайными. Если бы люди знали об их существовании, ведомые своей злобой, они бы взорвали ими весь мир. Слишком уж много слов знают невежды и пользуются ими, чтобы причинять страдания. Секретная миссия Хуана Кариньо заключалась в том, чтобы ходить по моим улицам и собирать злые слова, произнесенные в течение дня. Одно за другим, он незаметно поднимал их и прятал под шляпой-цилиндром. Попадались слова весьма коварные: они удирали, и сеньору президенту приходилось пробегать несколько улиц, прежде чем их поймать. Сеть для ловли бабочек пришлась бы весьма кстати, но она была слишком заметной и вызвала бы подозрения. В некоторые дни улов оказывался настолько велик, что слова не помещались под шляпу, и сеньору президенту приходилось несколько раз выходить на улицу. Вернувшись домой, он запирался в своей комнате,