На остановке у толкучки — еще больший галдеж: людей вывалилось такое полчище, что они увлекли с собой многих из тех, кому надо было ехать дальше.

На довольно обширном торжище тоже теснота и гам, только теснота подвижная, а гам мирный — без воплей и перебранки. То здесь, то там его прорезали призывные возгласы: «Продаю часы золотые Павла Буре!», «Продаю несессер из восьми предметов, не бывший в употреблении!», «Какой это кролик! Это палантин из настоящего котика, мадам!», «Продаю бритву крупповскую — близнецы!», «Кому махорку за две буханки хлеба? Кому?» Большинство людей сбывали вещи от нужды, но находились и такие, кто решил погреть на чужом несчастье руки. Продавали наспех сделанные соломенные матрацы, ватные одеяла из обрезков цветного ситца на манер цыганских, варежки и носки из подозрительной шерсти, кое-как простеганные фуфайки, причем все втридорога, поскольку без этих вещей никак не обойтись, а спрос намного превышал предложение.

Николай протиснулся из конца в конец через всю толкучку, но шапки пятьдесят девятого размера так и не нашел. Нужда в них была огромная. Стоило появиться над головами даже старой, облезлой шапчонке, как на нее находился десяток покупателей.

Когда он стал пробиваться обратно, взгляд его упал на добротное кожаное пальто, которое носил мужчина, накинув на плечи. Приценился — три тысячи, цена подходящая. Решил примерить. Но пока он расстегивал ледяные пуговицы своего полушубка, пока застегивал такие же ледяные пуговицы пальто, кончики пальцев у него побелели. Сбросив пальто, хотя соблазн приобрести вожделенную обнову был велик, помчался в аптеку, которая оказалась поблизости. Здесь он был не единственным обмороженным. Пожилой аптекарь, рассыпая указания, как растирать нос, щеки и руки, протянул ему спиртовую настойку красного перца.

Препарат оказался чудодейственным: в пальцы вступило тепло, а с ним вернулось и желание осуществить покупку. Снова воткнулся в толпу, стал искать место, где примерял пальто. Место нашел, но продавца и след простыл.

Все же уйти с базара с пустыми руками не хотелось, и когда взгляд наткнулся на шерстяной лыжный костюм василькового цвета с белой гагачьей оторочкой, взял его не торгуясь. Вот будет довольна Светлана, тем более что это первый его подарок. Правда, в нынешнем году костюм не пригодится, надо еще поберечь ногу, но можно ли упустить вещь, которая будет впору и к лицу Светлане.

Хорошо с мороза выспавшись, Николай вторично вышел из гостиницы в шесть вечера в надежде попасть в оперный. Но у театра надежда погасла: касса была закрыта, а желающих приобрести билеты оказалось сверхдостаточно — охота за ними начиналась уже за квартал до театра.

Однако постигшая неудача лишь разожгла желание вкусить давно забытую радость красочного зрелища и красивых звуков. Николай чуть спустился по проспекту, перешел его против театра оперетты. Здесь жаждущих развлечься оказалось целое полчище, и все же один парень с билетом отыскался. Трехрублевый билет шел с аукциона, цена на него быстро росла. Набавляли сразу по пятерке, стоимость билета мгновенно поднялась до тридцати пяти рублей, а парень все вопрошал: «Кто больше?»

— Шестьдесят, — предложил Николай, чтобы сразу отбиться от конкурентов.

Завладев билетом, стал доставать деньги, но тут откуда ни возьмись к парню подскочил милиционер.

— Спекулируешь?!

Парень поднял на представителя власти младенчески наивные глаза.

— Что вы! Отдаю по своей цене. Три рубля.

— Верно? — потребовал подтверждения у Николая милиционер.

— Верно.

Вручив пятерку и получив под внимательным взглядом милиционера два рубля сдачи, Николай отошел.

До начала спектакля оставалось еще полчаса, и он упорно высматривал в толпе парня, чтобы додать остальные деньги, но тщетно.

В зрительном зале среди нарядно одетых людей Николай почувствовал себя не в своей тарелке. Где-то идет война, гибнут люди, а здесь — музыка, пение, полуобнаженные тела балерин, каламбуры, смех. Что-то кощунственное почудилось в этом желании повеселиться, но вскоре он, как и другие, невольно стал улыбаться и даже смеяться над выходками Бонифаса, над ужимками одряхлевшей, но все же хорохорящейся графини и понял, что людям, уставшим от бесконечных забот и измученным постоянными тревогами, отключение и особенно смех нужны куда больше, чем в мирные дни.

15

Нарком был усталым и злым. Измотали его полные напряжения дни и бессонные ночи. Шел шестой месяц войны, а ему порой казалось, что продолжается она вечность. Всю металлургию Юга, Центра и Востока пришлось перевести на выпуск сталей военного назначения, которые до сих пор производили специальные заводы в весьма малых количествах. Технология этих сталей, сложная и тонкая, кроме знаний требует высокого мастерства, люди осваивали ее годами. А теперь все премудрости необходимо было постичь в какие-то считанные дни, и в считанные дни наладить в крупных масштабах производство оборонного металла в обычных печах, причем выпало это как раз на долю тех, кто раньше выплавлял рядовую сталь мирного назначения. Едва металлурги Юга свершили этот технический подвиг, как вдруг стоп — началась трагедия остановки заводов, демонтаж оборудования, эвакуация на Восток. Сколько сил пришлось затратить, чтобы вывезти, доставить, правильно разгрузить и использовать оборудование в намеченных пунктах, устроить людей!

Всем этим грандиозным перемещением материальных ценностей и людских резервов нарком руководил лично. Поездка по заводам тоже требовала огромной затраты физических и душевных сил. Магнитка его порадовала. Там сделали чудо. В мощных мартеновских печах освоили выплавку танковой брони отменной прочности. Такой технологии еще не знал мир — всюду ее варили в малых печах тихоходным процессом. И второе чудо: на обыкновенном блюминге стали катать броневой лист. До этого тоже никто еще в мире не додумался. Но додуматься — отнюдь не означало решить проблему. Надо было рискнуть на невероятную перегрузку самой клети стана и механизмов. Не побоялись, рискнули. Так с количеством и качеством броневого листа вопрос был решен.

И с положением эвакуированных в Магнитогорске все определилось. Их расселили и устроили на работу. А ведь туда прибыли эшелоны с людьми и оборудованием нескольких крупных заводов. Только с «Запорожстали» семьдесят семь!

Вложили свою сподвижническую лепту в общее дело и кузнечане. Они быстро освоили все марки оборонных сталей и давали отличный металл.

Вот на два этих гиганта советской индустрии пала сейчас основная тяжесть снабжения металлом оборонной промышленности.

Нарком не раз вспоминал, какие горячие дискуссии развернулись, когда было задумано строить в суровом климате, в безлюдных местах эти заводы, как высмеивали зарубежные специалисты советских мечтателей, какие предрекали беды. А сейчас? Что делала бы сейчас страна без этих форпостов обороны, возведенных в недосягаемой для вражеских