Врач опять промокнул губы платком.

— Доктор, — разгорячился пациент, — прежде всего: я не желаю жениться сейчас. Но это полбеды. Я не люблю начальников, доктор, а когда я сам стану начальником, то мне от них не отвертеться, так? Куда я от них денусь? Нашего начальника снабжения все время в трест таскают. А я не люблю этого. Вот взять Матвея Ильича. На дороге его встретишь или в коридоре — я могу с ним обсудить всякое дело, а в кабинете его я не могу с ним разговаривать. Придешь на склад за чем-нибудь (а склад у нас при конторе), Гриша, — говорят, — Матвей Ильич тебя вызывает. А где он? — говорю. — У себя в кабинете… И у меня, знаете, сразу всякое желание видеться с ним пропадает. Зайду к нему — он говорит: садись, мол; я сяду, а самому уйти хочется. И даже толком не соображу, о чем он расспрашивает меня. Так грустно, так муторно мне становится, доктор! И одно желание: убежать на воздух, ей-богу! Ну куда деться?

— Погоди, — сказал врач. — А кто он, этот Матвей Ильич?

Гриша расширил глаза от удивления:

— Да господи, начальник нашего шестого СУ, Матвей Ильич Прохоров. Его все знают. Здоровый такой. Ну, красный нос у него, такой толстый. Он зимой в белой шапке ходит, а сейчас, когда сухо везде, ходит в охотничьих сапогах с обрезанными голенищами. Говорят, он на охоте ноги застудил, теперь в резине не может ходить, только кожаную обувку носит. На Подольской живет, возле универмага. Он давно здесь работает. Я еще в столярке отирался, он уже работал. Прорабом тогда был. Это он новый рынок, ткацкую фабрику строил. Не знаете?

— Знаю, знаю, — кивал врач, хотя на самом деле не знал Матвея Ильича.

— А спрашиваете! — засмеялся Гриша и почесал голову. — Кто ж его не знает! Все знают. К нему все бегут работать. Он за план, знаете, всех перегрызет, у-у! А со снабженцами в данный момент плохо стало — вот в чем дело, понимаете? Никитенко у нас был, заместитель его по снабжению. Но тот уехал в Вологду, слыхали?

— А почему?

— Да ведь все стало известно давно! Из-за бабы. Прежде слухи только ходили, а теперь все ясно. Я, доктор, даже не знал прежде, что у главного заказчика нашего, у целлюлозного комбината, имеются резервные квартиры, понимаете?

— Не совсем.

— Ну как вам сказать… Вот сдают дом. Жилой дом. Десять процентов жилья — отдай строителям и не греши. Остальные квартиры заселяют, а две-три квартиры комбинат оставляет пустыми, для всякого непредвиденного случая: ну, приедет важный специалист, ему сразу и дадут жилье. Это и называется у них резервом. Никитенко наш, Николай Николаевич, договорился в завкоме: мол, моя сестра временно поживет в такой квартирке. Прописки, мол, ей не надо, она давно прописана, а просто разругалась с мужем и поживет, покуда трест не даст ей жилья. А сам-то не сестру поселил в резерв, а встречался там с женой главного инженера комбината, понимаете? А главный и застукал их на месте. Я, знаете, не поверил, сам сходил туда. На самом деле: дверь выломана, филенка нижняя проломана, в окнах ни одного стекла нет. Но увечий никаких сильных не было, а Никитенке пришлось уехать. Как же людям в глаза смотреть?!

— Это я тоже знаю, — сказал врач.

— Ясное дело! Все знают. Только я удивляюсь, доктор: а почему она, жена-то, не уехала никуда? Она на почте работает. Знаете, ходит с важным видом — и хоть бы что! Вы видели ее?

— Видел.

Пациент вздохнул и покачал головой.

— Удивляюсь! — проговорил он задумчиво.

— Ну хорошо, Гриша. А почему Матвей Ильич тебя в снабженцы зовет?

Пациент откинулся на спинку стула, с насмешкой посмотрел на врача.

— Здравствуйте! — сказал. — Да я же ведь все ходы-выходы знаю. Ха-ха! Наша бригада почему редко без работы сидит? Вот скажите мне — почему?

— Не знаю. Почему?

Гриша заулыбался, закинул ногу на ногу.

— Допустим, чего у нас нет? — сказал он, выбрасывая вперед левую руку, готовясь загнуть палец. — Предположим лучше всего, что у нас нет шифера. Обрешетку мы, к примеру, до обеда закончили, а шифер не привезли. И пусть даже шиферных гвоздей нет. А заказчик, допустим, строгий-престрогий, и ни на какие компромиссы с прорабом он не пойдет. Есть такие… И даже из-за тех самых шиферных гвоздей он может крышу не принять, забраковать, ежели мы обычными гвоздями через толевые или резиновые прокладки пробьем листы. А что шиферных гвоздей может не быть — то сто процентов дать гарантии, понимаете? Один завод шифер выпускает, а гвозди поставляет завод из Калюжного, который черт знает где, на Урале. Можете представить? Как бригаде быть? Простаивать мы не хотим, прораб и мастер где-то на объектах. Да и толку от них в данный момент мало будет: они заказали шифер, им не привезли… Начнут звонить, то да се, а там и день кончится. А я сейчас: раз на попутный самосвал — и к мастеру шиферного, к Вадиму Семеновичу, он через два дома от меня живет. Он тут же отгрузит на наш объект шифер. Через тридцать минут направит машину к нам.

— Почему же так? — спросил врач.

— А потому. Очень, выходит, просто. Мы сами с матерью родом из Вологды. То есть она из Вологды, а я-то здесь уже родился, но считаю себя вологодским. И тут, значит, такая картина. У этого Вадима Семеновича были три дочки. Мать говорила, он очень переживал вначале по такому поводу, жену свою даже разлюбил одно время. Ну, две старшие, Зинка и Верка, повыходили замуж, а младшая, Ольга, все никак. Она, знаете, худая тогда была очень и не в мать уродилась, как старшие, а в отца. А он-то сам, знаете, такой, что ему в кино чертей изображать в сказках или королей каких-нибудь. А три года назад матери написала из деревни дальняя наша родственница — мол, Васька ее вернулся из армии, нет ли