Володя Устинов, отлично учившийся в школе все годы, вдруг, уже в десятом классе, стал плохо учиться. Правильнее было бы сказать, что он вообще перестал учиться.

Тамара Павловна знала Володю еще с того времени, когда его привели в школу за руку в первый класс. Как-то заболела учительница первого класса, и Тамара Павловна провела с первоклассниками один урок. Собственно, необходимо было занять их время чем-нибудь полезным. Директор рассказала малышам сказку, очень маленькую, на десять минут всего. А затем стала их спрашивать, что они запомнили, бывали ли в лесу, приходилось ли им собирать ягоды, грибы? Володя Устинов, маленький, задиристый, сам похожий на гриб боровичок, очень хорошо рассказал, как он вместе с мамой ездил к бабушке в деревню. Он видел там зайца. Он собирал грибы. Вместе с мамой.

— У меня, знаете, какая мама! — в голосе его звенела такая счастливая гордость, что Тамара Павловна, конечно, сразу поняла, что у Володи исключительная мама.

Прошло время, и она с ней близко познакомилась, с этой ласковой и простой женщиной, часто бывавшей в школе.

Прошло еще несколько лет, и Тамара Павловна узнала, что мать Володи умерла. Это произошло во время летних каникул. Володя был тогда в лагере для старшеклассников, в большом белом палаточном лагере среди леса, на берегу небольшого прозрачного глубокого озера. Он загорал, купался, вместе с товарищами работал в колхозе, легко проделывая путь в три километра от лагеря до деревни и обратно, играл в футбол, пел песни, сидел у костра. И в это время умерла его мать. Отец не дал знать сыну, что мать тяжело, безнадежно больна, не вызвал его проститься с ней, хотя она и просила об этом… Зачем эти лишние переживания? Да и что он, Володя, сумеет изменить! Приедет из лагеря — узнает…

Но разве можно было избавить сына от переживаний?

Когда Володя в конце лета приехал из лагеря, матери у него уже не было. На кладбище был холмик, могильный холмик, на котором кустилась трава.

— Почему ты меня не вызвал, когда мама заболела? — спросил Володя у отца. — Мы даже не попрощались…

Отец сказал:

— Вот тебе деньги, поезжай на кладбище, попрощайся. Лучше бы завтра с утра, но, если хочешь, можешь и сегодня. Еще не так поздно… Поехал бы с тобой, но занят.

Этим разговор о матери был закончен.

Володя поехал к могильному холмику, под которым лежала его мать. Затем вернулся. Через несколько дней, первого сентября, пришел в школу, стал учиться…

— Я знала о его беде, — рассказывала Тамара Павловна. — Мы все в школе старались незаметно поддержать его, подбодрить… Но он и так держал себя молодцом, никому не жаловался. Мы были уверены, что он вытянет на медаль, радовались этому. И вдруг всё словно рухнуло, остановилось. Вызовут к столу отвечать урок — ничего не знает. Спрашивают: «Не учил?». Отвечает: «Не учил». Смотрит поверх головы учителя. Сидит в классе, будто его нет, — ничего не слышит. Вызвала я его к себе…

— И зря вызывали, — сказала Александра Ивановна. — Не Володю надо было вызывать, а его отца… Как будто вы не знали, не догадывались…

— Не догадывалась, а знала, — ответила Тамара Павловна. — Но ведь что тут особенного, чрезвычайного? Женился отец, так разве можно ему это запретить? Разве овдовевший человек не может встретить другую женщину, полюбить ее, жениться, создать новую семью?…

— Молчу, молчу, — сказала Александра Ивановна. Когда директор школы, Тамара Павловна, спросила у Володи, что с ним происходит, почему он перестал учиться, не обидел ли его кто, он только покачал головой и ответил, что его никто не обидел и обидеть не мог.

— Что же всё-таки произошло?

— А мне просто всё равно, — ответил Володя.

— Как это так «всё равно»?!

Билась с ним, билась Тамара Павловна, но никакого другого ответа так и не получила, кроме того, что вот-де ему всё равно, что он перестал уважать людей и не знает, стоит ли, не уважая людей, продолжать жить. Вот как это далеко зашло!

Тогда Тамара Павловна решила говорить напрямик:

— Что ж, тебе, может, не нравится, что твой отец женился? Может быть, ты решил его обречь на вечное безбрачие? Ведь ты уже взрослый и должен понимать…

— Я так не думаю, — ответил Володя, глядя прямо в глаза своей учительнице, директору школы. — Но скажу честно, не нравится мне другое. Почему вы, взрослые, умные, сильные, нас не уважаете, не хотите с нами считаться? За кого меня принимает отец? Почему он меня не вызвал, когда я мог еще проститься с живой мамой? Думал, вероятно, что мне важнее еще немного загореть, подышать лесным воздухом. Или оберегал меня?… Жалел?… Я приезжаю, а мамы уже нет!.. Вы ведь ее знали, Тамара Павловна, мою маму!

Тамара Павловна только кивнула головой.

— Умерла мама, — продолжал говорить Володя, — я понимаю, ничего нельзя поделать. Вот мы и живем вместе, вдвоем — отец и я. Ну, конечно, хотя мы и всегда были несколько далеки друг другу, но я ему сочувствовал. Я ведь не только учился, я и хозяйством занимался. И вот прихожу домой, Тамара Павловна, а там, на мамином месте, другая женщина сидит, чай разливает. А отец спокойно, с улыбкой даже, говорит мне: «Знакомься Володя, это моя жена, она тебе заменит мать…» Не нужны мне замены! Это для него может быть замена, я понимаю это и не думаю осуждать, не смею. Но почему он мне так сказал? Почему он меня даже не предупредил, будто я чужой, будто я ничего уже и не значу?! Я, Тамара Павловна, не принимал такого решения — не учиться. Просто не могу и не могу!.. И на людей смотреть не хочется! Она, может быть, и хорошая, эта новая папина жена. Она меня жалеет, ходит вокруг меня — я ведь вижу, не слепой… А мне ничего не надо! И никого мне не надо!

— А что я ему должен был объяснять? — удивился отец Володи, когда с ним разговаривала Тамара Павловна. — Чудно как-то у вас получается, будто я от него завишу! Нет, пока еще он зависит от меня, я его кормлю, одеваю, деньги даю на расходы и не очень-то отчета спрашиваю. Правда, он и сам лишнее не тратит, а сейчас совсем перестал брать, обижается чудак! На кого? На отца! Да как он смеет на отца обижаться?! Меня так воспитывали, и я его так воспитываю —