Забыв о всяческой осторожности и даже не взглянув в глазок, она щелкнула задвижкой.

– Ты что дежуришь возле двери? – весело прозвучал звонкий женский голос, и обладательница его впорхнула в прихожую, шурша пакетами. – Я без предупреждения, извини, и я знаю, что тебе завтра на работу. Поэтому купила нам к чаю пирог, вишневый с творогом, как ты любишь.

Таня была рада подруге, но на какой-то момент мысль о том, что за дверью мог действительно оказаться ее ночной гость, так засела ей в мозг, что она залилась стыдом от своей же глупости. С другой стороны теперь не нужно гадать рассказывать все Алёне или нет. Ответ был очевиден, раз какая-то невидимая сила сама привела ее к Тане.

У Алёнки был слегка взбалмошный характер, но человеком и другом она была замечательным. Таню ни при каких обстоятельствах она не оставила бы в беде. Она была поэтессой, пишущей легкие и тонкие стихи, в которых она мастерски сочетала юмор с горькой правдой. Татьяна поэтов всегда считала как минимум гениями. Подобрать рифму, да так, чтобы не потерялся смысл – для нее это было непостижимо. Алёна состояла в гильдии поэтов города, часто выступала на общественных чтениях и творческих вечерах, никогда не забывая позвать ее с собой. Они познакомились давно, в те дни, когда еще были студентками разных вузов и вечерами вместе подрабатывали в одном магазинчике, так как на стипендию обе протянуть просто не могли. Они списывались в течение недели раз или два, просто узнать как друг у друга дела. Обе считали, что настоящая дружба – это не ежеминутное общение. Можно видеться и раз в месяц, но при этом быть самыми близкими подругами. Ты просто знаешь, что она есть у тебя, а ты у нее.

– Пирог – это здорово. Особенно когда любимый пиджак только начал на мне сходиться, – Таня крепко обняла подругу. Полотенце с головы развернулось, рассыпая ее волосы по плечам. – Привет. Рада, что ты пришла. Я звонила тебе, но телефон был отключен.

– Чёртова батарейка разрядилась, – сморщив носик, сообщила Алёна, расстёгивая сапоги. Таня приняла у нее плащ и, подхватив пакеты, они двинулись на кухню. – Кстати на улице похолодало.

Татьяна улыбнулась, затем полезла в холодильник, извлекая «Вилсона», которого оставалось меньше половины бутылки.

– Вот за что я тебя люблю, – присаживаясь на кухонный диванчик и доставая из сумочки сигареты, сказала Алёна, – так это за проницательность.

Таня принесла из серванта в гостиной начищенный тумблер и, открутив крышечку бутылки, налила виски.

– Прости, компанию не составлю. Не обижайся, ладно? – улыбаясь, произнесла Таня.

– Всё нормально, – отозвалась гостья. Сделав глоток и откинувшись на спинку дивана, она удовлетворенно выдохнула и посмотрела на хозяйку квартиры. – Судя по тому, что ты сегодня не многословна, тебе есть, что мне рассказать.

Таня, молча, поставила на огонь чайник и, опершись спиной о край раковины, посмотрела на подругу.

– Не знаю с чего и начать, – замялась Татьяна. – Я…

– Влюбилась? – больше констатируя факт, чем спрашивая, произнесла Алёна.

– Нет! Ну, то есть да… Черт! – Таня села на табурет у стола и, поставив локти на стол, опустила лицо в ладони. – И да и нет в общем.

– Хороший ответ. Но я почему-то не слышу радости в голосе. Женат что ли?

– Хуже, Алён, намного хуже, – простонала Таня. Удивленные глаза гостьи впились в Танино лицо. – Его нет в нашем мире.

Повисло тягостное молчание. Таня не отрывала ладони от глаз, боясь увидеть недоуменного или насмешливого взгляда своей подруги. Она услышала, как откинулась крышка Алёнкиной «Zippo» и чиркнул кремень, выбивая искру.

– Мать, тебе пора на воздух, – выпуская дым, выдохнула Алёна. – Шутка так себе, если честно.

Нарастающий свист закипающего чайника поднял Таню, и она медленно поплелась его снимать. Щелкнув конфоркой, она повернулась к подруге, и той стало не по себе от Таниного выражения лица.

– Дуся? – они часто называли так друг друга. Голос Алёнки сел. – Что с тобой?

И Таня рассказала всё, махнув рукой на страх быть непонятой. Алёна поймет. Должна понять. За все время она закурила еще раз и Таня, не прерывая рассказа, подошла к окну и открыла его. Её душил табачный дым и что-то еще, витающее в воздухе кухни. С улицы потянуло вечерней прохладой осени, и она вновь вспомнила о ждущем, когда же она заглянет между страницами, красочном кусочке клена. Ее единственное доказательство, что она говорит правду. Хотя оно было правдивым, наверное, только для нее самой. Таня налила заварку из маленького фарфорового чайника, который был усыпан мелкими красными точками с боков. Чайник мамы. И теперь они сидели над стынувшим пуэром, а Таня всё говорила. Она упавшим голосом предложила подруге еще виски, та таким же голосом ответила, что ей достаточно.

– Ты поэтому не куришь и постоянно отодвигаешь мою пачку дальше от себя? – серьезно спросила Алена.

– Да. Не могу смотреть на сигареты. И огонь теперь пугает, даже тот которым горит плита. – Таня медленно вытерла лицо. – Я так устала, Алён. У меня голова забита только им. Вчера вышла в магазин за средством для стекол, на полпути поняла, что иду в домашних тапочках. Побежала назад увидела, что на тумбочке у входа еще и кошелек оставила. Я понимаю, что ты сейчас думаешь обо мне и что…

– Я тебе верю, – спокойно произнесла гостья.

Таня с сомнением посмотрела на подругу, но та глядела ей в глаза прямо без каких либо признаков насмешки. Конечно, Алёна была прекрасной актрисой, не зря оканчивала театральное. Но и Таня знала подругу очень хорошо и видела, когда она говорит правду, а когда лукавит.

– Ты серьезно? Я если честно не хотела рассказывать, боялась твоей реакции. Да и какая она может быть, рассказав такое адекватному человеку?

– Ну, значит я ненормальная, – и Аленка комично высунула язык и скосила глаза к носу. Таня расхохоталась. – Но это не говорит о том, что я не верю. Точнее я не верю, что ты села и выдумала всё это. Мне сниться почти всегда полная чушь. И я думаю, что ты и вправду видишь кого-то, кто приходит по твоему зову и дарит тебе приятные впечатления. Но Тань. Мы живем здесь и сейчас. И пусть там он реальный человек, со своим характером и привычками, но здесь он всего лишь сон. – И она развела руки и пожала плечами. – Ты ведь понимаешь, что это просто кончится ничем. Кстати, а как его зовут?

Таня грустно ухмыльнулась. «Бред. Говорим о сновидении, как о чем-то реальном. Разве я сама в это верю? Уцепись же за последнюю протянутую тебе руку, прежде чем упадешь и свернешь себе шею!» Она верила и, отталкивая всех и вся, неслась вперед. Она не стала говорить подруге, что почти жила в том мире и всё бы отдала, чтобы остаться в нем навсегда.

– Не знаю, – устало ответила она. – Как-то не до того было. Что мне делать, а?

– Ничего не делать, – спокойно произнесла Алена, сложив кисти на столе и прямо глядя на Таню. – Живи, как и жила. Работай, отдыхай, ешь, пей. Встречайтесь и дальше во сне. И поблагодари его за то, что помог курить бросить.

– Мне не до шуток, Ален, – выдох вырвался со свистом из груди.

– А что ты можешь сделать, скажи мне? – Аленка была серьезна как никогда. – Ты почти научилась управлять своими снами. Это не каждый может, далеко не каждый. Я таких глаз у тебя не видела даже когда ты замуж выходила. И ты думаешь, я тебе сейчас скажу: забудь всё, выкинь из головы и продолжать жить и дальше своей скучной жизнью? В перерывах между бегством от самих себя мы даже не понимаем, насколько