Я уязвлена. Мама боится, что меня снова унизят. Она знает, что Эр-Джей никогда меня не простит. Я заглядываю в ее глаза и вижу женщину, живущую скорее по чьей-то указке, чем по собственной воле. Единственный раз, поддавшись своему желанию, она отказалась оставить Мичиган и Боба. Если честно, не могу сказать, было ли это правильное решение.

– Хочешь поехать со мной?

Она оглядывает толпу, и я, по сути, читаю ее мысли. Мама уже много лет не уезжала из Харбор-Ков, не могла позволить себе путешествия, узнавание нового, когда отвечаешь только за себя.

– Если ты этого хочешь.

– Или же можешь остаться в квартире, а в среду вернуться на поезде домой, как и планировала.

Она оживляется:

– Ты не возражаешь?

– Конечно нет. Позвоню сегодня вечером. Если ничего не получится, приеду завтра на машине.

Она обнимает меня на прощание:

– Удачи, милая! – Мама приглаживает мои волосы. – Я всегда с тобой. Ты ведь это знаешь, да?

Я киваю. Мы прошли долгий путь со времени нашего союза матери и дочери тогда, в Чикаго, много лет назад. Изжиты гнев, взаимное осуждение и тяга к определенности. Но наши взаимоотношения не идеальны. Очевидно, что та связь матери и дочери, о которой я мечтала, так и останется мечтой. У нас не будет долгих дискуссий о политике, философии, книгах и искусстве. Нам не суждено разделить пристрастие к хорошему вину, ресторанам и фильмам. Мою маму не назовешь мудрой, проницательной женщиной, раздающей судьбоносные советы и перлы премудрости.

Вместо этого она предлагает нечто более ценное: душевную чуткость и поддержку в трудные моменты.

Глава 45

Когда после четырех я въезжаю на парковку винодельни, вокруг тихо, если не считать отдаленного щебета воробьев в саду. Оглядываюсь в поисках пикапа Эр-Джея, но его нигде не видно. Быстро пересекаю парковку и, увидев вывеску на двери «ЗАКРЫТО», горестно вскрикиваю.

Черт! Тем не менее я стучу в дверь и поднимаю глаза на окна квартиры на втором этаже. Но шторы задернуты. Там безлюдно, как и повсюду на винодельне.

Я падаю на скамью в патио. Слишком поздно. Не следовало приезжать. В душу заползает сомнение, нашептывая, что я недостойна его, что глупо думать, будто такой человек, как Эр-Джей, полюбит меня. Уходи. Уезжай прямо сейчас, пока снова не выставила себя в дурацком свете.

Нет. На этот раз я не сдамся. Буду бороться за Эр-Джея. Может быть, я проиграю, но в конечном итоге буду знать, что не положилась на волю случая.

Чтобы убить время, я брожу вокруг главного здания, каждые пять минут поглядывая на часы. Давай, Эр-Джей! Мне необходимо тебя увидеть.

Я прохожу мимо трактора, стоящего на холме перед деревянным навесом. Под навесом нахожу верстак с набором инструментов. Беру в руки молоток, плоскогубцы, отвертку. На ручке каждого инструмента инициалы «РУ». Роберт Уоллес. Плотницкие инструменты Боба. Дар моей мамы Эр-Джею.

Нога натыкается на что-то твердое. Я отступаю назад, прищурившись. Под верстак засунут ящик. Волоски на руках встают дыбом. Нет, не может быть!

Медленно опускаюсь на корточки и заглядываю под верстак. У меня перехватывает дух. Красный металлический ящик Боба со снастями.

Оглядываюсь по сторонам. Никого. Двигаюсь осторожно, словно вхожу в бурный поток, грозящий вновь поглотить меня в поисках определенности.

Сердце бешено бьется. Может, появление этого ящика – некий знак? Надо ли мне проверить содержимое?

Обеими руками я выдвигаю старый ржавый ящик из укрытия. Он почти ничего не весит. В одно мгновение я принимаю решение. Засуну его в мой багажник. Позже выброшу в мусорный контейнер, избавив Эр-Джея от возможности обнаружить пакет с фотографиями, находящийся внутри.

В тот момент, когда металлический ящик попадает на свет, я охаю. Теперь крышка открыта, как разинутая пасть крокодила. Я заглядываю внутрь.

Единственная вещь внутри – это ржавый замок, крючок которого отрезан ножовкой. Кто-то – без сомнения, Эр-Джей – разгадал наконец тайну.

* * *

Сад исчезает в вечернем сумраке, унося с собой дневное тепло. Я нахожу в машине свитер и, закутавшись в него, иду к столу для пикников. Положив локти на стол, я опускаю на них голову и смотрю на ряды вишен, едва различимых в полумраке. Потом перевожу взгляд на мерцающие вдали огоньки, пока веки у меня не начинают тяжелеть.

* * *

Почувствовав прикосновение к плечу, я вздрагиваю. Кромешная тьма. Моргаю, пока не начинаю различать лицо человека.

– Эр-Джей…

Я распрямляю спину, вдруг не на шутку смутившись. Он может подумать, что я не в себе, раз заснула здесь, в его владениях. Или, хуже того, ненормальная, преследующая его.

Каждый инстинкт подсказывает мне бежать. Этот человек не хочет меня видеть. Он не намерен прощать меня. О чем я только думала? Но не могу. Не хочу. Я слишком далеко зашла и слишком много потеряла.

Он садится рядом со мной, едва не касаясь меня плечом. Наши лица так близко одно от другого.

Я кладу руку себе на грудь, пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце, и заставляю себя взглянуть ему в глаза.

– Пожалуйста, почувствуй это. – Дрожащей рукой я беру его руку и прижимаю к своему колотящемуся сердцу. – Посмотри, как ты меня напугал. – Он пытается убрать свою руку, но я не отпускаю. – Прошу, умоляю тебя, Эр-Джей, прости меня, пожалуйста. – Я закрываю глаза. – И я напугана до смерти, потому что в твоей власти прямо сейчас разбить это сломленное сердце или исцелить его.

Я отпускаю его руку, и она повисает. Он пристально смотрит на меня. Желваки на его челюсти играют. Я отворачиваюсь, жалея, что не могу исчезнуть. Вот так. Все кончено. Я открыла ему душу, а он молчит. К глазам подступают слезы, и я поднимаюсь. Надо уходить отсюда, пока он не увидел моих слез.

У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как он, сжав мое запястье, тянет меня вниз. Я поворачиваюсь к нему. У него ласковые глаза. Он улыбается и проводит костяшками пальцев по моей щеке:

– Я проделал весь этот путь до Чикаго и обратно, а ты способна только на это?

Я подношу руку к губам:

– Ты ездил в Чикаго? Сегодня? Чтобы разыскать меня?

Он кивает:

– Как-то одна знакомая девушка сказала мне: «Если любишь человека, ни за что от него не откажешься».

– Именно поэтому я и приехала сюда.

Он обхватывает ладонями мое лицо и наклоняется ко мне. Я чувствую на губах его мягкие губы и закрываю глаза. В этом мгновении есть все, на что я надеялась. Да, именно таким я себе и представляла его.

Я вынимаю из