Георг Силлер. Нямецкий монастырь, ок. 1750 г.
Из Молдавии переехал я в Буковину, ныне принадлежащую Австрийской империи, но населенную всё еще чистыми румынами, и отчасти русинами, т. е. мало-руссами. Здесь я обозрел Сучаву, древнюю столицу молдавских воевод и резиденцию православных молдаво-влахийских митрополитов. Сверх того, посетил разрушающуюся уже обитель Драгомирну, где сохраняются еще некоторые остатки богатого собрания церковно-славянских рукописей митрополита Анастасия Крымки[241], расхищенных и разбросанных по разным книгохранилищам Европы.
Отсюда, через Карпаты, тою самою дорогою, которою некогда монголы, опустошив наше Отечество, ворвались в Венгрию, я въехал в область Седмиградскую, или так называемую Трансильванию, которую, могу сказать, обозрел вполне, во всех примечательнейших пунктах. И именно: чрез Быстрицу, Дээшь и Самош-Уйвар достиг я до Клаузенбурга, по-мадярски Коловшара, нынешней столицы Трансильвании, населенной теперь предпочтительно мадярами, а отчасти румынами, но сохраняющей признаки прежнего старобытного славянства в имени Клюш или Ключ, каким по сие время называют ее румыны.
Оттуда, чрез Торду, славную множеством римских памятников, и Нади-Енед, знаменитый своею богатою библиотекою при Реформатском лицее, по дороге, которая до сих пор зовется Траяновою, прибыл в Седмиградский Белград, ныне Карльсбург, – некогда столицу Седмиградских воевод и резиденцию православных Эрдельских владык, при Дворе коих находилась церковно-славянская типография.
Далее, чрез Миленбах, повернул назад в Германштадт, по-славянски Сибин, столицу немецкого населения Трансильвании, известного под именем саксов, и с тем вместе кафедру нынешнего православного Трансильванского епископа; и наконец, чрез Фогараш, титулярную кафедру нынешнего унитского владыки Трансильвании, достиг до Кронштадта, по-славянски Брашово, где великолепная православная церковь, воздвигнутая блаженной памяти государынею императрицею Елисаветою Петровною[242], остается красноречивою свидетельницею тесных сношений всей этой отдаленной страны с нашим Отечеством, к сожалению позабытых нами, несмотря на их историческую достопримечательность.
Здесь я снова переехал Карпатский хребет, чрез Темешские ворота, под сенью исполинского Бучега, и, следуя течению Пра-овы, спустился в Валахию. Букурешт, нынешняя столица княжества, и Крайова, главный город Малой Валахии, были обозрены мною с особенным вниманием. Не оставлены также и другие места, примечательные в историческом и археологическом отношениях, как, например, Каракал, которого название напоминает императора Каракаллу; знаменитый Траянов путь, прорезывающий поперек Малую Валахию, вдоль течения реки Ольты; башню Северинову, близ коей находятся остатки славного Траянова моста чрез Дунай и т. п.
Проехав таким образом Валахию, я въехал опять в австрийские владения, в так называемый Баннат, в Новой Оршове, или Рушаве, как называют ее румыны. Здесь посетил Мехадию, славную теплицами, кои были известны еще римлянам под именем Геркулесовых бань. Потом проехал сквозь знаменитые Железные ворота Дуная. Затем, севши на пароход в местечке Дренкове, принадлежащем к Иллирийско-Валахскому полку Австрийской военной границы, чрез Земун, Пешт и Пожун (т. е. Пресбург) приехал в Вену.
Приближение зимы заставило меня спешить: почему на этот раз я был принужден удовольствоваться только теми заметками, кои мог схватить, так сказать, на лету, в столь важной для славян стране, какова Венгрия. Я провел зиму в столице Австрийской империи, где впрочем не оставался бездействен. Богатые сокровища Императорской библиотеки были отворены мне радушием известного Копитара[243]. Поучительные беседы этого маститого Нестора славянской филологии и палеографии я причисляю к лучшим приобретениям моего странствования. Таким образом, четырехмесячное пребывание мое в Вене доставило мне возможность обдумать, пополнить и завершить собранные мною заметки, равно как приготовиться к дальнейшей, занимательнейшей части моего путешествия.
С раннею весною пустился я снова в путь. Из Вены отправился в Триест, через Стирию и Краин – страны, где, особенно в последней, славянская жизнь не только звучит в народном слове, но, можно сказать, осязаема во всех мелочах домашнего быта. Особенно вокруг Лейбаха, по-славянски Любляны, можно позабыться и подумать, что находишься на нашей родной Руси: так поразительно сходство Краинской ветви великого славянского семейства с русскою!
После кратковременной прогулки в Италию, воротясь опять в Триест, я направил оттуда путь свой на юго-восток, берегом Адриатического моря. Проехав Истрию, край чисто славянский, в коем краинская стихия граничит и мешается в сербскою, я посетил славные в воспоминаниях славян прибрежные города: Реку, по-итальянски Фиуме, и Сень, по-немецки Ценг; последний есть кафедра римско-католического епископа, носящего титул Сеньского, Модрушского и Корбавского, в епархии коего до сих пор еще латинская мисса совершается на славянском языке, по книгам глаголитским, исправленным, как известно, под влиянием и по образцу наших церковных книг в начале прошлого века.
Из Сеня, оставив море, я выехал в так называемую Кроатскую военную границу; проехал чрез местечко Оточац и Госпич, где находятся штабы полков Оточанского и Личского; переехал колоссальный хребет Велебич, отделяющий землю Хорватскую от Далматийского приморья, откуда спустился снова на берега Адриатики, в Задар, или Зару, столицу нынешнего Австрийско-Далматского королевства.
Из Зары, несмотря на трудности сухопутного путешествия, я проехал, чрез Скрадин, Шибенико, где со времен Наполеона учреждена кафедра православного Далматинского епископа с Духовною славяно-сербскою семинариею, и Трогир, до Силета, по-итальянски Спалатро, славного в истории отшельничеством императора Диоклециана в близлежащей Салоне, ныне деревне Солин. Отсюда морем на пароходе, посетив острова Лесину и Коргулу, также полуостров Рат, известный более под итальянским именем Сабионгелло, достиг до Дубровника, еще так недавно знаменитого под именем Рагузы. Предоставляя подробнейшее обозрение этой славянской Венеции, этого южного Нова-города, возвратному посещению, я продолжал безостановочно свой путь до Котора, или Каттаро, откуда немедленно поднялся на славную Черную Гору.
Густав Ян. Рагуза (Дубровник), 1907 г.
На Черной Горе я видел всё, что можно видеть, не подвергаясь явной опасности от албанцев и герцеговаков, находящихся в непрерывной войне с черногорцами. Видел Негуши, родину нынешних Черногорских владык; Цетине, столицу нынешнего правительства черногорцев; Реку, колыбель их независимости, с развалинами замка Ивана Черноевича[244], где сверх того находилась старейшая славяно-сербская типография; озеро Скадарское, окруженное городами и крепостями, ныне турецкими, некогда царско-сербскими; Цермницу, которую черногорцы называют своею Италиею. То есть я прошел Черную Гору насквозь в юго-восточном направлении, и спустился с ней опять на море, по меже Турецкой и Австрийской Албании, в Паштровичах, некогда Славянской республике под покровительством венециян, даровавшей православно-сербской литературе древнейших писателей.
Возвратясь обратно в Котор, через Будву и Гырбаль, я не оставил без обозрения известную Боку Котарскую, на берегах коей сохранились чистейшие остатки южно-славянской
