ежели я богатырей кликну?
Бояре зашумели.
– Это тирания!
– Нельзя оппозицию богатырями!
– Санкции!
Вперёд вышел боярин Свиньин.
– Прости, княже, но богатырей не получится. Воеводу ты по делам отправил, а дружине мы бочку вина выкатили. Сказали, за твоё здоровье выпить.
– Смотри-ка, подготовились на этот раз. А народу что скажете?
– Что ты, князь, старенький стал да править утомился. И выборы объявим. Вот, скажем, Свиньина и выберем.
– А не боитесь, что вас на колья посадит? Не любит вас, бояр, народ.
– В грамоте методической пишут, что народ нас обожает.
– Врут же! Кого третьего дня на базаре тухлой брюквой закидали?
– Это богатыри переодетые были! – зашумели бояре. – Ты, княже, их специально подослал!
– Не может простой народ так метко брюквой кидаться! – взвизгнул Свиньин, у которого виднелся фингал под глазом. – А меня любят! Мне все холопы так и говорят, мол, обожаем тебя, боярин, только пороть не надо.
– Это ты, князь, нас не любишь. То налоги с нас собираешь, то штрафы всякие.
– А на той неделе отравить меня хотел! – заверещал Свиньин. – В зелено вино мне отраву подсыпал. Я ведро выкушал и болел потом долго.
– Прямо сам, лично?
– Сам! – Свиньин завыл фальцетом. – Холопы мои говорят, видели, как ты по двору моему пробегал в платье басурманском.
– Я?!
Князь даже икнул.
– Окстись! Если бы я тебя убить хотел, то богатырей послал, и все дела.
– Это потому что ты коварный деспот.
Князь Буян обвёл тяжёлым взглядом бояр.
– Добрый я сегодня. Последний раз предлагаю: если сейчас разойдётесь, никого казнить не буду. Ну, кроме Свиньина, достал он меня хуже горькой редьки.
Бояре дрогнули, но Свиньин гаркнул на них, и толпа осталась на месте.
– Так, значит?
Недобро улыбнувшись, князь снял с пояса мухобойку. Взмахнул со свистом и шлёпнул по ближайшей стенке. После удара остался глубокий след.
– Ладно. Богатырей, говорите, споили? Так и сам справлюсь. Что я, бояр, что ли, не лупил?…
Когда на шум в тереме прибежали богатыри, то с трудом оттащили князя от бояр. Буян гонял их по палатам и нещадно лупил мухобойкой.
Уже после князь одних отправил в острог, других, самых битых, простил. Только боярина Свиньина не нашли. Говорят, сбежал в самом начале драки, а после видели его на границе в басурманском платье. Бают, живёт теперь в тридесятой демократии, ходит на срамные парады и всем рассказывает, как пострадал от страшной княжеской мухобойки.
И только народ неодобрительно шушукался на кухнях: «Вот поэтому наш князь и не стал до сих пор царём. Где это видано, чтобы царь лично мухобойкой махал? И голову никому не срубил. Нет, не царь наш князь. Не тянет, родимый».
Кошачий заговор
Вот вы говорите, котики. Пушистые такие, забавные. А ведь никто даже не подозревает о всемирном кошачьем заговоре!
Три миллиона лет назад, в Африке, состоялась конференция «Проблематика лапок». Съехались все: саблезубые тигры, смилодоны, пещерные львы, махайроды и другие кошачьи. Долго обсуждали проблему – а что делать, если в очередной раз на Землю упадет астероид? Про судьбу динозавров тогда хорошо помнили.
– Надо построить космический корабль и улететь! – предложил кто-то из малых кошек.
– Как? У нас же лапки.
– Ну давайте заставим кого-нибудь нам построить.
– Кого?
– Ну хоть вон тех обезьян!
– Да они же тупые.
– Тогда сначала заставим эволюционировать, поумнеть, а уже потом пусть строят ракету.
Так и поступили. Выгнали обезьян в саванну, заставили взять в руки палку и трудиться, становясь человеком. Обезьяны кривились, жаловались на жизнь, но возражать кошкам не могли – всех недовольных съели в первый же день.
Многие кошки самоотверженно работали над вдалбливанием людям их миссии. Галилей собирался изобретать микроскоп, но кошка Люсинда специально разбивала линзы, пока он не додумался до телескопа. Кот Томас долго ронял с дерева яблоки на Ньютона, пока он не открыл закон тяготения. Барсик, сибирский котяра, ночами правил чертежи Королева. Первыми в космос отправили собак – ну не кошками же рисковать, в самом деле!
По планам котов через сто лет будет построен первый корабль-ковчег. Коты соберутся и отправятся в далёкий космос осваивать новые планеты. Людей, правда, тоже возьмут: должен же кто-то обустраивать миры для котеек. Ведь у них самих – лапки.
В народ
В минуты меланхолии Император галактической империи «ходил в народ». Переодевался в торговца с Татуина и отправлялся на прогулку. Иногда он вызывал своего ученика Дарта В. и брал его с собой.
Скажем честно: такие прогулки Дарт В. не любил. Мало того что он считал это глупостью, так ему еще приходилось переодеваться в вуки.
– Расслабься, – хихикал Император, – и наслаждайся.
Дарт В. возмущенно сопел и чесался – космические блохи с костюма вуки с радостным писком закусывали новым хозяином.
– Зачем вам это надо, учитель?
– Ну, во-первых, я люблю ходить среди простых людей. Они такие забавные!
– Ну не знаю…
– А во-вторых, я хочу знать, что простые люди думают обо мне. Вдруг они недовольны и назревает революция? Или, наоборот, радуются, что я у них есть.
Дарт В. задумчиво засопел.
– И как? Получилось узнать?
Император вздохнул.
– Да, мой ученик, но всегда одно и то же. Чихать простые люди хотели на меня, империю, повстанцев и галактику. Вот цена на татуинский сыр и альдеранскую картошку их волнует, а остальное нет. Завоюй я хоть всю галактику, они обсуждают свадьбы знакомых, судачат о соседях и рассказывают анекдоты про мандалорцев.
Возмущённо хрюкнув, Дарт В. спросил:
– А Звезда смерти? Хоть её они обсуждали?
– Неа, – Император вздохнул, – даже не заметили.
– Обидно…
Дарт В. от расстройства даже перестал чесаться.
– Работаешь, пашешь, как раб на Татуине, а никакой благодарности.
– Не печалься, – Император грустно улыбнулся, – зато про повстанцев они тоже не говорят. Давай я тебе сахарную звезду смерти на палочке куплю.
Пока Дарт В., как ребенок, радостно хрустел сладким лакомством, Император ещё раз улыбнулся. Ему все-таки удалось остаться в народной памяти: он трижды снижал цены на альдеранскую картошку. Теперь, если повстанцы победят, народ будет вспоминать его добрым словом. И будут огорчённо говорить: «А вот при Императоре такой фигни не было». И пусть эти дурацкие повстанцы побесятся!
Михалыч
В конце лета к нам часто на охоту приезжают. Не, местные не ходят – знают что почём. А вот городские, те едут. На джипах, с ружьями дорогими. Щурятся хитро, лыбятся. Кто подурнее – водку в деревне хлещут, кто умный – пытаются выспрашивать. Только хрен мы им расскажем про Михалыча.
В прошлом году тоже понаехали. Покрутились – и ко