– Да сколько угодно. Критикуй. Пожалуйста! Мало того, если тебе надоело жить здесь, езжай куда хочешь. Границы открыты. С в о б о д а! Понимаешь?

– С трудом, – тяжело вздохнула Леночка. – Я раньше всегда думала, что лучше нашей страны на свете нет. Думала, что мы живём счастливо. Правда, когда мне было восемь лет, я столкнулась с одной несправедливостью и очень тогда удивилась, как это могло произойти.

– Что же случилось, когда тебе было восемь лет? – заинтересованно взглянул на девушку Дмитрий.

– Глубокой ночью солдаты увезли нашего соседа. Он был в плену, бежал, воевал в партизанском отряде, был даже представлен к награде, а когда вернулся, его почему-то арестовали. Никто не мог понять за что. Ведь он был героем!

– Ты живёшь в квартире с соседями? – спросил Дмитрий.

– Да. В коммуналке.

– От слова «коммуна»?

– Наверно, – усмехнулась Леночка. – Я раньше и не задумывалась об этом. У нас почти у всех коммунальные квартиры.

– Ну, и что было дальше с вашим соседом? – продолжал расспрашивать Дмитрий, и не только потому, что ему непременно хотелось знать, что с этим конкретным соседом произошло, а просто потому, что его интересовали людские судьбы, да и вообще волновало всё, что происходит вокруг. Ведь он был журналистом по призванию, а потому профессиональная любознательность всегда брала над ним верх.

– Что с ним стало, не знаю, – пожала плечами девушка. – Его жену вместе с детьми тоже сослали, и мы потеряли с ними всякую связь. Только два года назад, после разоблачения культа Сталина, я прочитала, что после войны всех, кто был в плену, арестовывали.

– У нас писали об этом. Это действительно страшно. Столько вынести в фашистских лагерях, а вернувшись, попасть ещё и в свои!

– Вот-вот. Именно с этой несправедливостью я и столкнулась, – произнесла Леночка. – Те-то соседи были преподавателями в школе, а вот вместо них нам сразу же заселили совсем другую семью. Она дома с сыном сидит, он на заводе работает. Каждый вечер приходит домой пьяный, жена ругается, он её бьет, ребёнок плачет. Мама как-то хотела соседку от кулаков защитить, так она как заорёт: «Не смей, Верка, лезть в нашу жизнь!» Это маму так зовут. Она у меня Вера Константиновна. А сама соседка, между прочим, как только муж начинает на неё нападать, сразу в коридор или на кухню бежит. Крик на всю квартиру! Мы с мамой стараемся в это время из комнаты вообще не выходить.

– Кошмар! Как же вы живете? – удивился Дмитрий.

– Так и живём. Куда нам деваться? А у тебя отдельная квартира?

– Конечно. У нас коммуналок, как вы их называете, нет. Правда, есть дома в бедных районах, где душевая с туалетом общая на этаже, но раковина и кухня там у каждого всё равно свои есть. Прямо в комнате. Такое жилье предназначено исключительно для малоимущего населения. Оно дешёвое.

– Значит, получается, что мы с мамой живём ещё хуже, чем у вас малоимущие? Ведь отдельной кухни и раковины у нас в комнате нет.

Девушка замолчала, глядя в окно машины. Ей стало обидно. Почему в её стране одним положены квартиры, дачи, машины, а другим нет? Кто и где это решает? Ведь, даже когда мама захотела вступить в строящийся для работников искусств кооператив, чтобы купить отдельное жилье, её туда не приняли.

– Странно всё это, – вслух произнесла Леночка, отвечая своим грустным мыслям. – А ведь революция произошла во имя осуществления высоких идеалов. Чтобы всё было по справедливости!

– И что? Получилось? – усмехнулся Дмитрий.

– Не очень. Видно, справедливости на всех не хватает.

– Бисмарк ещё в девятнадцатом веке сказал: «Революцию задумывают романтики, совершают фанатики, а результатами пользуются подлецы». Очень мудрый был политик!

– Ну, это как-то уж слишком, – заволновалась Леночка и замолчала, с трудом переваривая то, что только что услышала. А вдруг этот Бисмарк, о котором она раньше ничего и не знала, прав?

Тем временем они въехали в город, и Измайлов стал петлять по небольшим улочкам, пока не попал в тот район, в котором вряд ли могли оказаться искатели беглянки. У первого же телефона-автомата он припарковался.

– Сиди в машине, – приказал он и скрылся в будке.

Леночка видела, как Дмитрий набирал чьи-то номера. Иногда он довольно быстро вешал трубку, вероятно, потому, что на том конце провода её никто не брал, а иногда с кем-то разговаривал. Но вот наконец он вышел из будки, и его лицо сияло счастьем.

– Ты не представляешь, в какой хороший дом я тебя пристроил.

– Там говорят по-русски?

– Ещё как говорят!

– К кому же ты меня везёшь?

– К легенде русского балета Матильде Феликсовне Кшесинской и её сыну великому князю Владимиру Андреевичу Романову!

Часть вторая. Возрождение

Глава 1

Машина Дмитрия остановилась перед большими чугунными воротами. За их изящным витым узором виднелась красивая улица, а вверху была надпись: «Вилла Молитор».

– Что такое «Вилла Молитор»? – удивилась Леночка.

– Название улочки.

– Какое странное название.

– Просто она маленькая и на ней только частные дома.

– Так Кшесинская живёт в своём собственном доме?

– Да. И даже с садом. Тебе там будет очень хорошо.

– А как же мы попадем на эту улицу? – недоумевая, спросила девушка, но, почти одновременно с её вопросом, ворота вдруг стали медленно открываться перед ними. – Вот здорово! Как по волшебству, – ахнула Леночка.

– Стоило тебе только захотеть и…. – засмеялся Дмитрий.

– Нет, правда, а кто нам их открыл?

– Привратник. Владимир Андреевич позвонил ему, предупредил, что мы приедем, вот он и открыл. Ворота-то автоматические!

Проехав мимо нескольких домов, Дмитрий притормозил около изящной калитки. Она оказалась незапертой.

Леночка шла по дорожке небольшого сада, ведущей к красивому трёхэтажному дому, в большом волнении. Её поразило обилие цветов, кустов и высоких деревьев, раскинувших надо всей этой красотой свои широкие кроны.

– Мне немного страшно, – сказала она, взяв Дмитрия за руку. – А как мне надо к ним обращаться: великая княгиня и великий князь?

– Нет, конечно, – рассмеялся Дмитрий. – Мы же не на светском рауте дворянского собрания.

– А у вас бывают такие собрания?

– Обязательно. Туда съезжаются все члены царской фамилии и русское дворянство.

– А ты?

– Естественно. Я же граф.

На крыльце их ждал мужчина в элегантном костюме-тройке. Его подтянутая статная фигура и выразительное благородное лицо выдавали в нём человека не простого происхождения.

– Здравствуйте, Владимир Андреевич, – приветствовал его Измайлов. – Разрешите представить вам Елену Савельеву.

– Рад, – слегка наклонил голову князь. – Проходите в дом.

То, что она когда-нибудь будет