– Безусловно, – коротко ответил тот.

– А когда найдёте девушку, то, пожалуйста, сразу сообщите в посольство, – вежливым тоном продолжал гнуть свою линию полковник. – Мы должны знать, где она находится. У неё внезапно тяжело заболела мать, и поэтому она должна была срочно вылететь в Москву, а вместо этого она вообще исчезла. Мы беспокоимся за неё. Вы понимаете?

– Понимаю, – кивнул головой Шердлен. – Мы обязательно дадим вам знать, как только что-либо узнаем.

Когда русские покинули его кабинет, следователь сразу встал и, хитро улыбаясь, спросил:

– Ну что, Жак, какие у тебя мысли на этот счёт?

– Возможно, она сейчас забавляется с этим журналистом в его квартире. И если это так, то совсем не хочется им мешать.

– Я абсолютно с тобой согласен, но удостовериться в этом всё-таки не мешает.

– Удостовериться?! А ты что, веришь, что её могли похитить и ей угрожает опасность?

– Да нет, конечно. Обычная любовная история! Но с этими русскими лучше не связываться. Ведь они объявили её в розыск, значит, нам надо её найти. Выясним сейчас, что девушка находится у журналиста, доложим в посольство, что она жива и здорова, и задание будет выполнено. Поехали!

– Прямо детский сад какой-то! – возмущался Жак, получив адрес журналиста и садясь за руль полицейской машины. – Почему балерина не может уехать с любимым мужчиной из аэропорта в Париж, вместо того чтобы лететь одной в Москву к больной маме и диким бурым медведям?

– В городе у них медведи не ходят.

– А ты откуда знаешь? Бывал, что ли?

– Нет. Не бывал.

– Тогда чего говоришь?

– Какой ты грубый, Жак! – вздохнул следователь.

Когда они подъезжали к дому, где проживал Измайлов, в машине заработала рация.

– Шердлен слушает.

– Возвращайтесь в управление, – сказал дежурный диспетчер. – Русскую балерину больше искать не надо. Только что сообщили, что Елена Савельева написала заявление о предоставлении ей политического убежища и французского гражданства. Все бумаги из полицейского участка аэропорта уже поступили в Министерство внутренних дел Франции.

Глава 18

Полковник лихорадочно вычислял, кто предупредил Савельеву и кто мог так грамотно спланировать побег?

То, что девушку отправят в Москву, стало известно только вчера. Причём поздно вечером. В посольстве знали о причине её отлета в связи с тем, что её мать при смерти. Эту версию подсказал полковнику при переговорах генерал Павлов, и при этом телефонном разговоре с Москвой в комнате никого не было. Никто ничего слышать не мог. Вот и получается, что в Париже о предстоящем аресте знали только двое: он сам и капитан Егоров. Всё! Больше ни один человек! Выходит, проговорился капитан или он сам. Сам? Полковник похолодел. Ну, конечно! Эта девчонка, зашедшая вчера к нему ночью! Правда, напрямую он ей, естественно, ничего не сказал, но все-таки… Неужели она догадалась об аресте? Догадалась и предупредила? А может, все организовала? Не зря же о ней в органах очень высокого мнения.

Как только приехали в гостиницу, Кудряшов приказал Егорову срочно доставить Шиманову к себе в номер.

– Они уже все в театре, – ответил капитан. – У них там большая репетиция с трёх часов. Из-за отсутствия Савельевой делают перестановки в кордебалете. Сказали, что в гостиницу возвращаться до спектакля не будут.

– Вызывай машину. Едем в театр. Срочно, – приказал полковник.

Он взглянул на часы. Была половина пятого. А он сегодня утром только чай попил с колбаской! Весь день голодный носится из-за этой балерины, и пока никаких результатов.

Полковник был очень зол.

* * *

Шиманову доставили в ту гримёрную, в которой Кудряшов обосновался с самого начала гастролей, устроив здесь что-то вроде своего штаба.

– Здравствуйте, – весело приветствовала она его. – Извините, я в тренировочном костюме. Репетиция только что закончилась, а Егоров даже не дал мне принять душ. Что-то случилось, Евгений Петрович?

– Случилось! – глядя на девушку в упор, сказал полковник. – Ну и выдержка у тебя, Шиманова! Мне говорили, что ты хороший работник, но я даже не предполагал, что настолько!

– Не понимаю, о чём вы, – недоумённо глядела на него Вика. – По-моему, здесь я пока никаких подвигов не совершала. Если я вам нужна, то всегда рада помочь.

– Значит, никаких подвигов не совершала, говоришь? А кто устроил побег Савельевой?

– Что? – у девушки даже выкатились глаза из орбит. – Побег? Она что, скрылась в Москве от ваших людей? Но это же невозможно!

– Ты дурочку мне из себя тут не строй, – сердито стукнул кулаком по гримировальному столику Кудряшов.

– Я вас правда не понимаю, – обиделась Вика. – Вы мне толком скажите, что случилось?

Полковник продолжал молча смотреть на неё в упор.

– Если она каким-то образом от вас сбежала, то я с удовольствием вам попытаюсь помочь, – продолжала девушка. – Я знаю одну её подругу в Москве. Возможно, она у неё обосновалась. Это Ира Пушкарева. Они вместе заканчивали училище. Больше никаких друзей Савельевой я не знаю.

«А она умна, эта Шиманова, – думал, глядя на Вику, полковник. – Заставить её расколоться будет непросто».

– А как ты думаешь, от кого она узнала, что болезнь мамы – это только повод для её отлета в Москву? – спросил он. – Кто ей сказал, что её там ждет? Ведь только это могло быть причиной её побега.

– Не знаю. Может, сопровождающий её парень сказал.

– А откуда ты знаешь, что её сопровождали? – встрепенулся Кудряшов.

– Утром, когда мы с Катей зашли завтракать, там был ваш человек. Он сказал, что будет её сопровождать и что в Москве её должны встречать. А может, она догадалась, что здесь что-то не так, как только увидела людей в форме, встречающих её в аэропорту? Ведь в аэропорту её встречали ваши люди, Евгений Петрович?

– В Москве-то её встречали мои люди, да скрылась-то она ещё здесь, в аэропорту Парижа, – язвительно произнёс полковник. – И кто же ей помог это сделать? А? Как ты думаешь, Шиманова?

– В Париже? Вот это да! Ну а что говорит этот юноша, который её сопровождал? – с неподдельным интересом поинтересовалась Виктория.

– Этот юноша, как ты его называешь, верил, что её мама при смерти. И до сих пор верит и не может понять, почему она исчезла. Так что юноша тут ни при чем.

– Да? – растерялась Вика. – Но в таком случае он хотя бы должен был что-то видеть.

– В том-то и дело, что в аэропорту всё было заранее спланировано. Савельеву, как нам объяснили, по ошибке увели на личный досмотр, Биркин даже не понял куда. Только вот с