Желтый лист срывается с дерева неподалеку, тихо и неторопливо опускаясь Маку на макушку. Тот даже не замечает и выглядит еще смешнее, когда он со своим фирменным суровым лицом допивает кофе и сжимает в руках стаканчик.

У него сбиты костяшки пальцев. Такая привычная картина… У отца руки почти всегда целые, а вот Мак дерется куда чаще, да и пахнет металлом и немного порохом. Я люблю этот запах, он дает чувство безопасности.

Каждый раз, когда меня похищали, Мак приходил за мной. Одно из моих первых детских воспоминаний: Мак, измазанный в крови – мелкие капли на лице, влажные и липкие руки, а одежда пропитана насквозь, – поднимает меня на руки. До того, как он пришел, было страшно. А после – никогда.

Мне было пять, и в тот день Мак пообещал, что его маленькой принцессе ничего не будет угрожать, пока он жив. Сколько бы раз меня ни похищали после того, первого, я осталась жива. Значит, сдержал свое обещание.

А что, если он исчезнет из моего окружения? Как я тогда смогу спать спокойно?

– Бонни, – зовет меня Мак, – ты очень задумчивая сегодня.

От неожиданности я делаю огромный глоток – таким можно прикончить весь стакан. Карамель снова взрывается у меня во рту.

– Ты знал, что отец нашел мне партию?

Я не смотрю на него, из-за этого вопрос словно прозвучал в пустоту. В большую, тяжелую, давящую пустоту. Ту самую, которой я боялась больше, чем папиных проблем в бизнесе.

– Ты переживаешь из-за этого?

Ни тени улыбки в его голосе. Мак вообще редко улыбается. Вот и сейчас он подходит, чтобы поговорить, но я, даже не поворачиваясь, знаю, насколько он серьезен.

– Я не хочу замуж. Мне рано.

– В нашем мире это лучший возраст. Тебе нужна безопасность.

– Мне нужна моя жизнь. – Я снова отталкиваюсь от земли, но Мак успевает схватить качели за железную ручку. – Мое студенчество, мои друзья. Мое собственное будущее.

– Кто сказал, что у тебя его не будет?

– Это очевидно, Мак! – Я совсем отворачиваюсь, чтобы он не видел моего лица. – Замужество уничтожает последние капли свободы.

– Какие громкие слова, ты ведь даже не знаешь этого парня.

Но уже ненавижу его. Будь он хоть сто раз великолепным, хорошим, добрым, каким угодно – я не готова идти под венец. Как минимум не с незнакомцем.

– Он из мафии, этого достаточно.

– Ты тоже из мафии, но не выросла тираном. Ну, почти.

– Хватит шутить! – Я раздраженно встаю с качелей. – Лучше давай придумаем, как мне избежать этого брака.

Я поворачиваюсь к Маку, но боюсь встретиться с ним взглядом. Вдруг он будет безразличным? Мак умеет смотреть на все поверх с таким лицом, будто ему скучно. Видела сто раз, но никогда наедине и никогда – обращенным ко мне. А вдруг именно сейчас он сделает это со мной?

Страхи рассыпаются, когда его медовые глаза находят мои. В глубине его взгляда закручивается темная спираль тревоги, и сейчас Мак словно чувствует то же, что и я. Боже, как же хочется на это надеяться!

– Представь, что это еще одна попытка похищения, – произношу я. – Они ведь заберут меня.

– Это не так работает, – врет он то ли мне, то ли самому себе. – Твой отец все проверил, это хороший парень.

– Кто это подтвердил? Те, кто уже с ним был?

Неужели Мак не может понять, что мне совершенно безразлично, насколько адекватен мой будущий муж?

– Он все равно Белломо, – пожимаю плечами я. – Хороший или нет, он итальянец.

– Ты бы предпочла русского?

Мак не понимает. Он даже не догадывается, что ни в школе, ни в академии я не заводила парней не из-за наставлений отца. Может, намекнуть ему?

– Ты ничего не понимаешь в моей ситуации, Мак.

– То, что я ни разу не был маленькой девочкой, не значит…

Он умолкает от моего взгляда. Тревога Мака становится только сильнее, и я, набравшись смелости, шагаю ближе.

– Только ты можешь объяснить отцу, что мне нельзя замуж за итальянца.

– Вряд ли он пустит тебя за кого-то из наших, – качает головой Мак. – Не знал, что у тебя кто-то есть. Расскажешь?

Дурак.

Идиот.

Слепой тугодум.

Я люблю его с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. И любила всю свою жизнь, сколько себя помню, но именно по-настоящему – с пятнадцати. Мак все время делает вид, что не замечает этого, потому что не станет подводить отца… Или я так только думала.

Сейчас может оказаться, что он правда ничего не видит. И тогда мне проще убить его, чем объяснить, в чем именно дело.

– Не расскажу. – Я подхожу вплотную, так, что приходится задрать голову. – Но и не пойду замуж за парня Белломо.

– Их семья и твой отец обеспечат тебе безопасность.

– А что случилось с тобой? – Я тянусь к его волосам за желтым листиком. – Ты больше не хочешь этого делать?

Мак поднимает взгляд вслед за моей рукой, но всего на секунду.

Со стороны академии слышатся шаги: двое знакомых высоких фигур появляются на тропинке, ведущей к качелям. Мы с Маком синхронно поворачиваемся, чтобы понять, кто это.

У близнецов одинаковые кожаные куртки, джинсы и прически. Они широкоплечие и высокие, их почти невозможно отличить друг от друга.

– Черт, – ругается Мак себе под нос и хватает меня за талию.

Прижимая меня к себе, будто я чемодан с деньгами, он бежит вглубь парка, не разбирая дороги. Стаканчик, наполовину наполненный взбитыми сливками, падает в желтую траву, но разве он теперь важен? Я обнимаю Мака за шею, чтобы было удобнее… и обхватываю ногами. Не знаю, почему он решил бежать, но это его лучшая идея за сегодня.

Запах кофе. Настоящего, черного, как ночное небо над нашим загородным домом.

Запах металла. Хорошо смазанного, сияющего, твердого.

Запах пороха. Резкого, но при этом пьянящего.

Запах моей безопасности, которая гарантирована до тех пор, пока я в руках Мака.

Я люблю его настолько, что ни один парень не может сравниться с ним. Даже рядом не может встать, ведь единственный, кому в этом мире можно доверять, кроме отца, – Мак. Он врос в пьедестал, навсегда заняв там первое место, и его фигуру оплели самые красивые цветы.

Тропинка приводит в тупик, и мы сворачиваем прямо на газон: Мак несет меня в беседку. Я хорошо знаю это место: весной часто прячусь там от однокурсников и собственных мыслей.

Удивительно, как в