– Кто это – “наша Кэтлин”? – спросила Хелен. У нее было множество родственников по материнской линии, разделенных расстояниями и имевших между собой мало общего. Она слышала раньше это имя, но оно ни о чем ей не говорило.

– Младшая дочь моей кузины Мэри. Да-да, по-моему, они живут недалеко от Клайва и Джун.

– Но вы же с ними не видитесь.

– Ну, она сильно моложе. Ближе к вам, чем к нам. И мы слегка повздорили с Мэри, когда отказались пригласить Кэтлин в подружки невесты.

– Но это же было лет сорок назад, – возразила Хелен. – Вряд ли они до сих пор в обиде.

– Да, конечно, с тех пор много воды утекло. Но мы все равно отправили им подарок – солонку и перечницу из “Селфриджиз”. Недешевый набор, между прочим! – Мать выдержала паузу и добавила: – А они даже спасибо не сказали.

Если бы Хелен и запомнила этот разговор, то только благодаря странной привычке матери лелеять обиды столетней давности, а вовсе не из-за того, что ее будущий коллега может оказаться мужем дочери маминой кузины. К тому дню, как она вышла на новую работу, этот факт совершенно вылетел у нее из головы. Когда однажды вечером некая Кэтлин Радден позвонила Хелен и пригласила ее на ужин, она далеко не сразу смогла сложить два и два.

Раддены жили в загородном особняке с фасадом в викторианском стиле, выходящем окнами на стадион школы-пансиона для мальчиков. Шел матч по крикету: шагая по дорожке к дому с коробкой желейных конфет в руках, Хелен отчетливо слышала стук биты по мячу и гул аплодисментов. После выписки пациенты часто дарили ей сладости – она хранила их как раз на такой случай. Ей было нелегко представить себе Гила в столь роскошной обстановке, особенно учитывая его очевидное презрение к светским условностям. Труднее было смириться с тем, что он женат, да еще и на дальней родственнице.

Хелен прекрасно понимала, что выглядит отлично, – тщеславие тут ни при чем. Об этом свидетельствовали зеркало и обилие внимания, желанного и не очень, какое она регулярно получала со стороны мужчин. Однако мало кто из них вызывал ее интерес. От потенциальных партнеров не было отбоя, но отношения всегда заканчивались, стоило мужчине заговорить о женитьбе – на нее накатывал приступ клаустрофобии и охватывало желание сбежать куда подальше. В день знакомства в кабинете Гила – совершенно точно, ей не показалось, – между ними пробежала искра. Но в дальнейшем оказалось, что он недоступен. Это было обидно – перестав питать на его счет романтические надежды, Хелен решила из чисто научного, антропологического интереса понаблюдать за ним в домашней среде обитания.

Звонок, и через мгновение в витражном стекле показался размытый силуэт стройной женщины лет сорока пяти со светлыми волосами и слегка припудренным розовым лицом.

– Привет, – сказала она, резко выставив ногу в приоткрытую дверь, чтобы предотвратить побег полосатой кошки. – Я Кэтлин, заходи. – В одной руке она держала пустой, если не считать обгрызенной лимонной дольки, стакан. – А мы уже пьем джин. – За спиной Хелен Кэтлин заметила скутер, припаркованный у бордюра. – Ого! Ты водишь мотоцикл? – восхитилась она.

– Если бы! На “веспе” особенно не погоняешь.

– Зато, наверное, юркая – самое то для города. Гораздо лучше нашего “зефира”: на этой махине невозможно нормально припарковаться – за капотом ничего не видно.

В прихожей Хелен протянула ей конфеты. Кэтлин рассыпалась в благодарностях – наверняка положит на дальнюю полку, где они будут пылиться, пока не представится случай их передарить. На узком стеллаже вдоль стены выстроились фигурки и безделушки, расставленные без всякого порядка. Китайские драконы соседствовали с фарфоровыми куколками, сувенирными кружками и деревянными резными слониками. Острый, пряный запах мяса с луком внушал надежду, что ужин будет гораздо аппетитнее консервированной свинины с разваренными спагетти, которые перед уходом Хелен в гости готовила хозяйка квартиры миссис Гордон.

Гил сидел в кресле в гостиной, читал “Таймс” и вертел в руке стакан со льдом. В комнате играла музыка из “Весны священной” – сомнительный выбор для званого ужина. Он встал вежливо поприветствовать гостью, но при виде Хелен вздрогнул и бросил на жену растерянный взгляд, ожидая пояснений.

– Ах, Гил, ну не стой столбом! А то Хелен решит, что ты ей не рад. Это дочь маминой кузины Нэнси, работает в Парке. Я же тебе рассказывала.

Кэтлин подошла к проигрывателю и сняла иглу с пластинки; раздался скрежет, от которого Хелен и Гил поморщились. Наступила давящая тишина.

– Да-да, припоминаю, прошу прощения. Должно быть, я отключился на словах “мамина кузина”, – сказал он и снова посмотрел на Хелен. – Что ж, приятный сюрприз.

– Вы знакомы? – спросила Кэтлин, переводя взгляд то на мужа, то на гостью.

– Еще бы, Хелен ворвалась ко мне в кабинет в первую же неделю работы и выдала целую тираду про плетение ковров.

Хелен рассмеялась, услышав его версию событий, но спорить было бы странно.

– Зато это сработало! Щедрые клиенты не пожалели шерсти.

Поскольку в глазах Кэтлин не мелькнуло ни малейшей заинтересованности, Хелен решила не утомлять ее пересказом забавных подробностей того случая, пока Гил ходил на кухню за напитками.

– Да уж, у моего мужа отбоя нет от услужливых клиенток, – сказала Кэтлин, когда Гил вернулся с тремя стаканами джина.

Вязкая голубоватая жидкость не внушала доверия. Сделав глоток, Хелен почувствовала жжение в носу и резкую горечь спирта. Пока она отходила от этого неприятного ощущения, из коридора послышался шум. На пороге гостиной появились мальчик и девочка, оба в пижамах.

– Они хотели познакомиться, пока не ушли спать, – объяснила Кэтлин, жестом приглашая детей войти.

Девочка лет десяти, худенькая и бледная, замерла от смущения, а мальчик, на пару лет младше, сиял от радости и хитро улыбался. На грудном кармане его халата красовался полицейский значок, из-за пояса торчал серебристый длинноствольный пистолет.

– Это Сьюзен и Колин. Дети, поздоровайтесь, это Хелен, ваша троюродная тетушка или вроде того.

– Здравствуйте, – застенчиво пробормотали они.

– Привет, – сказала Хелен, сочувствуя их неловкости.

Ужасно, когда детей заставляют играть на публику. Она жалела, что не догадалась захватить им подарок – карандаши или краски. Да хоть что-нибудь, лишь бы у них остались добрые воспоминания о ней.

– Ух ты, Колин, да у тебя пистолет совсем как настоящий! – воскликнула Хелен: на игрушку явно стоило обратить внимание.

– Это “Бантлайн спешиал”, – ответил мальчик, густо покраснев. – Я выиграл его в конкурсе.

– Как здорово! А что нужно было сделать, чтобы победить?

– Нарисовать рисунок и отправить.

– Ничего себе! Ты, наверное, на всю жизнь запомнишь