улыбнулся и сказал:
— Ольгунька бежит с завода...
В комнате сразу все изменилось, как будто зажгли огромную электрическую лампу. За одну минуту Ольга успела подложить Антону Ивановичу еще одну подушку, убрать с его тумбочки газеты и сказать, что читать ему не надо, а попозже она сама почитает, принести букет цветов и поставить их в большую хрустальную вазу и убежать в кухню.
Когда она ушла, мы еще немного поговорили с Антоном Ивановичем, а потом он закрыл глаза, и я тихонечко вышел.
Но на кухне от меня проку было мало. Я только мешал.
Наконец Ольге надоела моя «помощь», и она, засмеявшись, сказала:
— Плохой из тебя муж получится.
— Еще подучусь,— сказал я.— Мне не переучиваться, как некоторым... .
Ольга замахнулась на меня поварешкой, но в это время в дверь постучали.
Вошли трое: главный инженер, высокий тучный человек, которого на заводе никто не замечал, Айдарга- лиев и какой-то незнакомый человек из области. Они во что бы то ни стало хотели пройти к Антону Ивановичу. Им надо было решить вопрос с поставками. Ольга вежливо, но твердо отбила все их атаки.
— Никаких поставок, никаких заводов,— сурово сказала она.— У него и так два раза сегодня был приступ. Сами решайте все.
Главный инженер и представитель из области ушли, но Айдаргалиев остался. Он со смущенной улыбкой попросил:
— Можно, я посижу с вами, а то что-то скучно одному в пустой квартире.
Мы не включали электричество, и в комнате стояла голубая полутьма. Айдаргалиев шепотом начал рассказывать, как он сегодня отбивался от нападок совнархозовской комиссии.
— Ну и выжиги там,— усмехнулся он.— Особенно маленький в очках. Смотрит на тебя как на преступника. Но не на того напали! Я им...
Что-что, а говорить Айдаргалиев умел. Особенно если речь шла о его собственных заслугах. Дескать, и трудно, и сложно, но не придавайте этому большого значения, для меня и это чепуха!
— Бывают случаи,— рассказывал он,— когда нападают из-за угла. Да еще на одного несколько человек. Накинут мешок и завяжут тесным узлом. Попробуй освободись! Точно в таком положении оказался сегодня я сам... Я один, их трое. И у всех вот такие портфели с бумажками...
— И как вы отговорились? — спросила Ольга.
Мне вдруг показалось, что она очень устала сегодня. Мне захотелось подойти к ней, обнять ее за плечи и тихонько встряхнуть. Я так замечтался, что не услышал сначала, что ей ответил Айдаргалиев. До меня дошли только последние слова:
— Да не сомневайтесь вы, Ольга Антоновна!
Еще раньше, с год назад, я понял, что главное для моего начальника — собственное «я». И когда он начинал выпячивать его, я не удивлялся, но сегодня Айдаргалиев старался особенно. Он наверняка рассчитывал, что Ольга передаст весь разговор отцу, и Антон Иванович узнает, как Айдаргалиев отстаивал честь завода.
— Но все-таки, Айдаргалиев, а как вы им доказали, что на заводе все благополучно? — настойчиво повторила Ольга голосом сухим и бесцветным. Она умела так говорить, как будто царапала иглой по стеклу.
Айдаргалиев отошел к окну. Закурил. Осветился огоньком папироски. И наконец решился.
— Да в общем-то очень просто,— вздохнул он.— Я сказал, что рекорд был, но его не стало. Товарищ рекордсмен зазнался. Не сумел удержаться на завоеванной высоте...
— Значит, все шишки на бедного Макара? — Ольга повернула лицо в мою сторону.
— А что было делать? — Айдаргалиев развел руками.— Сам виноват. Мы ему создали условия. Помогали, а он плюнул на все и топчется на месте. Но комиссия, комиссия, создатель, там один такой очкарик сидел, что, ей-богу, Ольга Антоновна, мне захотелось заехать ему по очкам.
— Ну и съездил бы,— сказал я сердито.— В жизни ведь не съездишь.
И я отвернулся от Айдаргалиева и стал смотреть на Ольгу. Она улыбнулась мне и хотела что-то сказать, но в это время Айдаргалиев опустился с ней рядом на табуретку. Она стояла, он сидел; положил ногу на ногу и, слегка покачиваясь, иронически смотрел на меня, потом проговорил:
— Ольга Антоновна, я хотел поговорить с вами наедине.
— Мешаю, значит? — спросил я и пошел к двери.
— Ольгунька! — вдруг услышали мы слабый голос Антона Ивановича из другой комнаты.— Ты меня сегодня кормить собираешься? Или голодом решила заморить?
Ольга встала и ушла в комнату отца. Через минуту она вышла оттуда и сказала Айдаргалиеву:
— Вам он велел подождать.
Все время, пока Антон Иванович ужинал, Айдаргалиев сидел как на иголках. Он несколько раз подходил к окну и смотрел в ночь. Потом ходил из угла в угол по ковру, сцепив пальцы за спиной. Наконец Ольга вынесла поднос с чайником и кивнула ему.
Айдаргалиев выпрямился, пригладил волосы и легкой походкой пошел в комнату больного. Мы с Ольгой молча смотрели ему вслед, потом посмотрели друг на друга и засмеялись.
— Я знаю, что ты думал,— сказала Ольга.— Ты думал: «Какой артист!»
— А я знаю, что ты думала,— сказал я,— Ты думала: «Какой интересный».
Ольга замотала головой и покраснела.
Мне вдруг вспомнился один случай, Я и старый сталевар Жакан, который сейчас уже на пенсии, сидели в кабинете Айдаргалиева. Он уламывал меня, чтобы я повторил свой рекорд. Наш разговор перебил звонок директора. Айдаргалиев моментально преобразился, залебезил, заюлил, завертелся, голос его стал сердечным, как будто только что не звенел в нем металл. Поговорили, сразу же куда-то побежал. Аксакал Жакан насмешливо посмотрел ему вслед и сказал:
— Этот далеко пойдет, если вовремя не остановят...
«И все-таки Айдаргалиев очень красивый»,— с завистью подумал я, когда он вошел в комнату больного, и сказал:
— Если бы я был девушкой, то наверняка влюбился бы в него.
Ольга вдруг засмеялась, схватила меня за волосы и растрепала их. Осторожно, чтобы она не заметила, я поцеловал край ее платья. Она, наверное, догадалась, что я сделал, и прижала мою голову к своей груди. Честное слово, я не знаю, сколько прошло времени с того момента, но мне показалось очень долго, потом Ольга вдруг резко встала и точно так же, как перед этим Айдарга- лиев, несколько раз прошла по комнате.
— Ты знаешь, Султан, кого я недавно видела? Твою Хадишу. Гордая она. Прошла, даже глазом не повела в мою сторону.
— Почему она моя? — воскликнул я чрезмерно горячо.
Ольга ничего не ответила, только усмехнулась, а мне стало стыдно, что я ответил как мальчишка, но
