Спустя некоторое время я подумала, что идти коротким путём, возможно, была не лучшая идея: по тропинке давно никто не ходил, и там трава выросла мне по шею, и через неё приходилось буквально прорываться. А у меня в одной руке удочка, в другой ведро, пусть и пустое, и ноги голые. Дурацкие колючки чертополоха и тонкие края длинных листьев осок царапали мне кожу, комарьё попискивало над ухом, чихать желая на репеллент, которым я себя обработала накануне, но от злости я не обращала на это внимание. Я настоящий боец, как книжные герои, я не собираюсь отступать! Я иду через прерии, пампасы и саванну, я возвращаюсь домой с охоты! Больше половины пути пройдено, незачем поворачивать обратно. Хотя возможно присутствие листьев борщевика, после которого остаются ожоги, меня беспокоило… поначалу. Потом я вспомнила, что его сок опасен лишь на свету. А сейчас не то что темно, но даже очень туманно. Из-за этого плохо видно, но в конце концов главное ориентироваться по крышам.

И вот я никогда не забуду чувства, когда нога, надеясь нащупать переплетение сочных сырых стеблей, падает в пустоту, и заодно вместе с ней остальная часть меня.

Я не поняла, как я оказалась в ледяной луже и почему вокруг меня была абсолютная темнота. И комары немного пищат, но увидеть их невозможно.

Потом я начала щупать руками. Землянистое, даже илистое дно. Воды немного, примерно по локоть. Но если щупать сбоку, пальцы скользят по заросшим водорослями каменным стенам. Спустя некоторое время я нащупала стены почти везде вокруг меня и поняла, что я в колодце…

В колодце?

Да, точно, соседский колодец… Раньше люди туда люди ходили, но потом я перестала их там видеть. Потому что кончилась вода… Теперь понятно… И потому вокруг колодца выросла трава, и я его не заметила… Теперь всё понятно…

Что ж, как разведчик я очень хорошо замечаю детали. Но только я плохой разведчик, поскольку замечаю их не вовремя.

Очень странные ощущения, но вроде бы мне просто холодно. И очень тихо. Я совсем одна. Вообще мне нравилось быть одной, потому что это удавалось мне достаточно редко, и деревня дала мне кучу возможностей не слышать постоянно чьи-то вечные просьбы и замечания, но сейчас одиночество было мне не в сладость. Толку, если здесь тесно, холодно, темно, да ещё и вода? В сыром месте, где жужжат москиты, можно подхватить жёлтую лихорадку. Больной лихорадкой человек несёт бред и вращает глазами во все стороны. Спасти от жёлтой лихорадки может только хинное дерево, а я не видела, чтобы его продавали среди саженцев. Бабушке придётся очень далеко ехать, чтобы спасти меня.

К тому же в колодце совсем нет никаких книжек.

— Эй? — прикрикнула я в сторону противоположной стены. Мой голос отразился по запутанной траектории и пошёл куда-то наверх.

Тогда я подняла голову:

— Э-э-эй! Я в колодце! Кто-нибудь слышит меня?

Мой взгляд остановился. Но не потому, что наверху показалась чья-то голова. Нет, там никого не было.

И в этом была вся прелесть.

Я увидела ясное ночное небо и звёзды.

А ведь я точно помню, что до этого был туман и облака.

А теперь — звёзды.

Такие яркие. Буквально фонарики. Или дырки в дуршлаге, когда смотришь через него на лампу. Такая красота! Выходит, правда, что из колодца видно звёзды, когда их не видно просто с земли…

И Мураками, видимо, тоже верно сказал, что в тумане легко упасть в колодец.

— Эй! Я в колодце!

Но никто не подошёл. Даже обидно стало. Вот когда хочется, чтобы от тебя все отстали, постоянно лезут, а вот когда наконец-то нужно чьё-то присутствие, никого нет.

Ну и ладно, ну и пошли все туда же, куда все злые индейцы. Зато у меня есть звёзды.

* * *

Из колодца меня всё-таки вытащили спустя примерно час. Бабушка была вся бледная. Соседи собрались, спасатели — собственно, они-то меня и вытаскивали. Хотя ночь на дворе была. Даже родители приехали, чему я была очень не рада, потому что они хотели немедленно увезти меня в город. Спасатели удивились тому, что я ничего не сломала. Я тоже этому удивилась, потому что забыла проверить себя на целостность. Вообще странно, почему я не испугалась и почти ничего не ощущала. Хотя я даже не помню, как именно падала в колодец.

Вообще это очень хорошо, что я ничего не сломала. Потому что тогда родителям пришлось бы со мной возиться, они это не любят и постоянно ворчат и ругаются на меня, иногда угрожают побить, если я не слушаюсь, хотя я слушаюсь. Поэтому с воспалением лёгких, например, лучше лежать в больнице, потому что большую часть времени тебя никто не достаёт, а ещё другие дети иногда делятся игрушками, хотя лучше бы не мешали мне читать.

А поскольку я ничего не сломала, то смогу завтра съездить на велике до леса, посмотреть, не появились ли новые кабаньи следы.

Обидно, что сломалась моя удочка. Почти пополам. Думала, папа будет орать на меня, но он не стал. Удочку, конечно, новую не выделил, так что я теперь без рыбалки. Впрочем, ничего не мешает мне пойти на пруд вечером просто так. Посмотреть на звёзды в тумане. Целые миры над головой — разве это не удивительно?

А может, мне стать космонавтом? Физкультурой я заниматься начну, физика у нас будет, к нагрузкам меня приучил огород, а кости у меня крепкие, даже в колодце не сломались. Где-то у бабушки были книжки про космос…

6. Солнце согреет всех

Жизнь невозможна без воды, какой-никакой тверди, обладающей притяжением, желательно шарообразной и с достаточным диаметром, и, разумеется, солнца. Не Солнца, как именно нашей любимой и самой лучшей звезды, одиноко и скромно горящей посреди своей планетарной карусели, а солнца — того тёплого и светлого первоначального спутника и гвоздика, на котором держатся стремительно бегущие по орбите циферблата стрелки-планеты. Не слишком большого солнца и оттого прохладного, ежели оно, солнце, красное, или слишком горячего, если синее, но и не слишком маленького с бешеным вращением и неуёмным эгоизмом. Или уже древней, веющей непостижимой мудростью космоса, старостью.

Ультрафиолет заставляет молекулы мутировать и менять свою структуру. Кванты света отдают свою энергию на образование органических веществ из неорганических, в ходе которых могут образовываться дополнительные соединения, не менее важные. Инфракрасное излучение нагревает поверхность, преобразует твёрдый мертвый лёд в пластичную жидкую воду — настоящий оазис для