за папой. Он взял запасной фонарь и ушёл. Время шло, ни его, ни папы так и не было. Мы очень тревожились. Мама сказала нам никуда не выходить, взяла свечу и пошла искать папу и Володю. Но и она так и не вернулась. Я просила Раю не выходить, плакала, но она меня не послушалась. Я осталась одна. Боясь пошевелиться, я сидела, зажигая одну свечу от другой. А колокольчик звенел всё ближе. Вскоре я поняла, откуда раздаётся звук. Он шёл из пустой коробки, которую папа положил на шкаф. Там было, наверное, самое тёмное место на кухне. Я увидела, как темнота стекает со шкафа и приближается ко мне. Я схватила свечу в руки и молилась. Темнота была всё ближе, я думала, что она меня поглотит, но она наткнулась на свет от свечи и заметалась рядом. Билась о него, как о стену. Так прошло время до утра, и только тогда она отступила".
"Я сходила в деревню, мою семью ночью там никто не видел. Меня отвели к старосте и долго распрашивали. Конечно, никто не поверил рассказу про колокольчик и темноту. Наверное, подумали, что мне всё привиделось из-за страха. Говорили про разбойников, мужики на поиски ходили. Но никаких следов не нашли. В соседнем селе жил мамин младший брат, староста отправил за ним кого-то. Дядя Петя после переехал в наш дом, хотя я просила его, чтобы он забрал меня к себе. Но дом родителей был лучше, а над моим рассказом он только посмеялся, да и коробка куда-то исчезла".
"Дядя Петя так и не женился. А ко мне на моё шестнадцатилетие посватался Митька. Хороший был парень, работящий. И меня уважал. Детки у нас пошли. Так и жили потихоньку. Колокольчик больше не звенел, и та ночь стала и мне самой казаться нереальной. Странно было только одно. Когда кто-то из родичей надолго от дома уезжал — менялся, как будто из него душу вынимали. Снова надо мной смеялись, когда я о том говорила. Так я говорить перестала, но стала зазывать всех к себе на праздники".
"И вдруг колокольчик снова зазвонил. Я испугалась чуть не до смерти, как раз Коля с Майей у меня были. Выгнала их, сама везде свет зажгла, но чую, что тут она, темнота. Где угол чуть потемней, что-то там колышется".
"Хотела сжечь дом, но не получилось. Не занимается огонь, гаснет".
"Написала завещание. Нотариус клялся, что они сделают всё, как я велела. Думаю я, проклятье это кровное. Потому никому из родни тут нельзя жить. Завещала продать дом".
* * *
— Всё, больше ничего нет, — я пролистал дневник. — И что думаешь?
— А ты что думаешь? — спросила в ответ сестра.
— Майя, я слышал колокольчик и тьма меня тянула к себе. Может, она стала сильнее без бабушки.
Сестра кивнула:
— Я тебе верю, мне ночью такая жуть приснилась, и чувство такое было, что с тобой беда. Знаешь, мне кажется, нельзя дом продавать. Пока оно в доме, в нашем доме. А если дом станет чьим-то ещё? Может, оно отправится нас искать.
Её слова звучали дико, но в этом точно что-то есть. Я это чувствовал. Кивнул.
— Я тоже так думаю, нужно просто заколотить его и оставить.
Утром я позвонил нотариусу и сообщил, что в доме никто жить не будет, но и продавать мы его не станем. Он немного поохал, но мы с сестрой были вправе распоряжаться наследством, как хотим. Через пару дней мы нашли в себе силы съездить к дому, да и машину нужно было забрать. Пока я забивал здоровенные гвозди, заколачивая двери и окна досками, мне казалось, что из щелей на меня злобно глазеет тьма.
Мы с Майей обменяли свои квартиры на одну, большущую. Я к этому не особо стремился, но сестра наотрез отказалась жить одна. А от намёков, что она, такая красавица и умница, уже и о свадьбе могла бы подумать, Майя только отмахнулась. Наверное, так действовало родовое проклятие — проклятие равнодушия.
С тех пор я часто думаю, что незавидная нам с сестрой выпала судьба — жить без любви, без радости, никогда не выключая свет.
Пугало
Летнее солнце щедро заливало светом не такую уж большую, но и не совсем маленькую деревеньку Осиновку, спрятавшуюся среди холмов и перелесков. Узкая пыльная дорога змеилась между старыми домами, многие из которых помнили ещё позапрошлый век. Палисадники пестрели разноцветными флоксами и золотыми шарами, зеленели огороды, обещавшие отличный урожай. Казалось, ничто не может нарушить привычный деревенский уклад.
В тот день, двадцатого июля, небо внезапно расчертила ярко-зелёная вспышка. На мгновение она озарила деревню странным, болезненным светом, от которого у людей ещё долго перед глазами мельтешили "мушки". А потом всё стало как прежде. Деревня вернулась к повседневным делам.
Но происшествие нужно было обсудить, конечно. В конце концов, деревенский быт не был столь уж разнообразен, чтоб обойти такое стороной. И вечером в местном магазинчике только и разговоров было что о странном явлении.
— Да НЛО это, точно вам говорю! — убеждённо заявлял дядя Коля, почёсывая седой затылок. — В интернете про такое постоянно пишут.
— Скажешь тоже, — отмахивалась продавщица Марина Степановна. — Шаровая молния, наверное. Или метеорит какой.
Версий было много, спорили о них до хрипоты, но продлилось это недолго, ведь деревню потрясла очередная новость — первая красавица Осиновки разругалась со своим женихом, и все переключились на них.
Через пару дней о странной вспышке уже и вовсе забыли. Разве что местная ребятня, проносясь мимо заброшенного дома на краю деревни, заметила что-то необычное.
— Глянь, Димка, — дёрнул за рукав приятеля Лёшка Воронин, белобрысый веснушчатый мальчишка лет двенадцати, тормозя возле покосившегося забора. — А пугало-то новое!
Димка остановился. В самом деле, посреди заросшего бурьяном огорода торчало пугало. Самое обычное — старый пиджак на крестовине, драная соломенная шляпа, вместо лица — мешковина с нарисованными углём глазами и ртом. Ничего особенного, если бы не одно "но" — никто не мог вспомнить, когда оно там появилось.
— А ведь точно, — почесал затылок Димка. — Вроде раньше не было…
— Эй, вы чего застряли? — донеслось с дороги. Остальные ребята уже убежали вперёд, к реке, где в жаркий день было так здорово купаться и нырять с обрывистого берега. — Да так, ничего, мы сейчас, — крикнул Лёшка, но что-то потянуло его ещё раз взглянуть на пугало. Ему показалось, что нарисованные глаза смотрят прямо на него.
Прошла неделя. Каждый день ватага местных мальчишек