— А ты… ты дошёл до этого? — его голос дрогнул.

Я на мгновение прикрыл глаза. Внутри почувствовал болезненный отклик, как от старой трещины в керамическом горшке.

— Я прошёл этот путь. Даже поднялся ещё выше, дошёл до первого уровня Основания Духа. Это когда ты уже формируешь своё духовное зерно, начинаешь слышать мир вокруг иначе. Слышишь дыхание ветра, мерцание огня. Но я был слишком тороплив, хотел прорваться выше… и получил рану, которая чуть не забрала мою жизнь.

Тан Юнь тихо замолчал. Потом поднял глаза, полные робкой решимости.

— Я всё равно хочу учиться. Даже если это больно. Даже если долго.

Я смотрел на него долго, чувствуя, как внутри медленно теплеет.

— Хорошо. Но мы начнём медленно. Завтра с рассветом ты поможешь мне собирать травы. Будем укреплять твоё тело, как мы укрепляем дамбы перед дождём. А потом я научу тебя чувствовать первую волну ци.

Он резко выпрямился, сжав кулаки.

— Да, дедушка!

Я усмехнулся, похлопав его по плечу.

— Только запомни: на этом пути нельзя спешить. Как только начнёшь торопиться, можешь потерять всё.

Он кивнул, и в этот миг в его глазах загорелся настоящий свет. Я почувствовал лёгкий отклик даже в своих трещиноватых меридианах. Может быть, именно через него мне удастся вернуть себе былую силу… и заодно дать деревне шанс на новую судьбу.

Ночь опустилась на Танцзянь, унося с собой запах варёных корней и сырой земли. Звёзды медленно двигались по небу, а я сидел в тишине, прислушиваясь к слабому биению духовного зерна внутри.

«Ты хочешь учиться…» — мысленно произнёс я, глядя в сторону спящего Тан Юня.

«Что ж. Начнём новую жатву. Но теперь сеять будем не только рис.»

Рассвет в Танцзяне всегда приходил медленно, словно стесняясь разбудить уставшую деревню. В тот день мягкий утренний туман не спешил отступать, окутывая поля и крыши влажным, молочным маревом.

Я проснулся раньше всех. Сидел на лавке у колокола, чувствуя, как слабая ци медленно прокатывается по телу. Боль в меридианах отзывалась ноющей тяжестью, но сегодня я не собирался погружаться в медитацию.

Сегодня должен был состояться совет деревни. Редкое событие, когда все старшие собираются вместе, чтобы решить, как пережить очередной год.

Вскоре у дома Тан Фэна собрались главы семей. Лянь Чжоу — глава семьи дровосеков, крепкий мужчина с широкими плечами и хриплым голосом. Его ци была стабильной, но слабой — первый уровень Конденсации ци. Ему всегда не хватало камней для прорыва, ведь почти всё отдавалось клану Ван.

Сун Мэй — глава травников. Женщина лет сорока с острым взглядом и тонкими, мозолистыми руками. Её ци колебалась чуть ровнее, она достигла второго уровня Конденсации ци, что считалось почти чудом для деревенских условий.

Минь Фу — хранитель ульев и мастер по сбору меда. Невысокий, сухой, с лицом, похожим на потрескавшуюся древесину. Его ци была более чистой, но всё равно не позволяла прорываться дальше третьего уровня.

За ними следовали несколько младших представителей других мелких семей, все на низших уровнях Закалки тела. Они больше слушали, чем говорили.

Все расселись на старых циновках в доме собраний, стены которого были украшены выцветшими свитками предков. В углу мерно потрескивал огонь в глиняной печи.

— Мы снова получили письмо от клана Ван, — начал Лянь Чжоу, стуча кулаком по колену. — В этот раз они требуют ещё больше духовного риса. Если не заплатим — заберут молодёжь и поля.

Сун Мэй тяжело вздохнула.

— Ван Жи уже приходил. У нас не осталось лишних запасов. Если мы отдадим ещё, люди не переживут зиму.

Минь Фу мрачно молчал, опустив взгляд. Он медленно теребил рукав, будто считая вышитые нити.

— Мы можем попробовать обменять часть запасов мёда и сушёных трав у кочевых торговцев, — наконец произнёс он. — Но даже так мы не наберём нужное количество духовных камней.

— У нас нет пилюль для укрепления здоровья, — подхватила Сун Мэй. — Все, что могли сделать, уходит на поддержание стариков и детей. Если люди начнут болеть, мы потеряем ещё больше рабочих рук.

Лянь Чжоу поднял голову, хмурясь.

— Если бы мы могли хотя бы укрепить уровень культивации… хоть на один уровень, можно было бы идти к соседним деревням и попытаться наладить обмен. Но без духовных камней и пилюль наши ци слабее тростников на болоте.

Я внимательно слушал, не вмешиваясь. Вместо этого я изучал каждое движение их тел, каждый взгляд. В этих людях жила странная смесь: грубая деревенская сила, привычка терпеть, и потухшая искра в глубине глаз.

«Все главы на уровне Конденсации ци, — отметил я про себя. — При нормальных условиях они могли бы стать опорой деревни, настоящей стеной. Но сейчас их ци голодна, изломана, как старый плуг без запчастей.»

Я скользнул взглядом по рукам Лянь Чжоу: набухшие суставы, толстые жилы. Он мог бы сражаться на равных с низшими культиваторами, если бы не постоянный дефицит энергии.

Сун Мэй, с её ровным дыханием и пронзительным взглядом, могла бы стать прекрасным боевым лекарем или алхимиком, если бы имела доступ к чистым травам и свиткам.

Минь Фу — его ядро ци было более целостным, чем у других. В нём чувствовалась природная выдержка, словно медленно текущий мёд.

— Если ничего не сделать, клан Ван придёт за нашими детьми, — глухо произнесла Сун Мэй, сжав пальцы. — Может быть, стоит просить помощи у соседних кланов?

— Просить? — Лянь Чжоу рассмеялся глухим, надломленным смехом. — У кого? Все так же под властью Ван. Если кто-то попытается помочь, сам станет следующей жертвой.

Повисла тишина, как удушливый туман.

Я наконец заговорил.

— Вы все говорите о выживании. Но забыли, что сила — это не милостыня, которую выдают кланам. Её нужно взять самим.

Все посмотрели на меня, как на безумца. Даже Тан Юнь, сидящий у двери, широко открыл глаза.

— Староста… — медленно начал Минь Фу, — мы… мы знаем, что ты силён, но в нашем положении…

Я поднял руку, останавливая его.

— Я не говорю, что мы сможем завтра пойти и раздавить клан Ван. Но если мы не начнём меняться, то останемся скотами на убой. Вы же культиваторы, хоть и низших уровней. Ваши тела знают, как двигаться, как втягивать энергию, как чувствовать ветер и землю. Просто вы забыли, что такое жажда силы.

Лянь Чжоу нахмурился,