— Слишком много давления, — выдохнул кто-то из поддерживающих формацию. — Жила духа не справляется…

— Не останавливайтесь! — отрезал Юань Гун. — Используем круговое вливание! Меняйтесь по сигналу!

Я шагнул вперёд, активируя свою технику.

Пять элементов, пять потоков Ци. Вокруг меня вспыхнули символы — огонь, вода, металл, земля и дерево. Я направил стихии вперёд, атакуя волка.

Каменные глыбы с земли поднялись и ударили в зверя. Следом — огненный шлейф, прошивший бок, и водяное копьё, ударившее в грудь. Волк взвыл, отшатнулся.

Ло Цзюн в это время разрубил тело змея — точнее, пытался, потому что тот расслаивался, ускользая из-под ударов. Его меч сверкал, но тот, будто дым, собирался вновь.

— Я не могу прорезать его целиком! — бросил он.

— Вода! — выкрикнул я. — Используй технику, чтобы охладить его! Потом бей!

Ван Шун сражался с обезьяной. Он уклонялся от булыжников, каждый из которых мог снести дом, и резал воздух духовным мечом. Когда один из ударов достиг цели, обезьяна отступила с рёвом.

— Барьер держится! — крикнул Юань Гун. Лоб его был в поту. — Но резервы формации на исходе.

— Меняем круг! — скомандовал он. Половина культиваторов отошла, их места заняли свежие.

Змей, ослабленный заморозкой, наконец получил прямой удар по шее и зашипел, оседая. Волк был обожжён по всей левой стороне, но не падал.

— Тан Фэн! У меня только один шанс! — выкрикнул Ло Цзюн.

Я кивнул и отступил, отпуская поток энергии — и дал ему возможность нанести заключительный удар. Его меч вспыхнул белым светом, и, с глухим звуком, разрезал змея пополам.

В этот момент Юань Гун рванулся ко мне.

— Барьер стабилизирован. Жила держится. Но если ещё трое таких придут — придётся использовать камни духа.

Волк, обожжённый и израненный, всё ещё рвался вперёд. Его костяной панцирь трещал, но держался, а глаза горели яростью. Он снова ударил в барьер, так что тот прогнулся внутрь, и трещины тонкими паутинками побежали по энергетической поверхности.

— Держать! — крикнул я, чувствуя, как пульс жилы духа рвётся в разнос.

Волк издал низкий, глухой рык и, собрав остатки сил, прыгнул прямо в мою сторону. На миг он оказался всего в нескольких шагах — и я увидел, как на его лапах дрожат мышцы, а дыхание сбивается. Это был последний рывок.

Тогда я выпустил свой поток металла, пронзивший его шею, и следом — огонь, выжигающий остатки жизни из глаз зверя.

В бою всё сливается в один гул, но сквозь шум ударов и рёв я всё же улавливал обрывки звуков с других направлений.

С севера долетали сухие хлопки арбалетов — Сун Мэй держала свой рубеж железной хваткой. Там звери пытались прорваться по узкой тропе вдоль скалы, но каждый шаг им стоил десятков стрел в брюхо. Несколько туш уже лежали внизу, заслоняя путь другим.

С юга, где стоял Минь Цянь с разведкой, громыхнуло так, что земля вздрогнула. Это взорвался один из перегретых амулетов-ловушек. Сквозь туман вырвался световой столб, а затем в клубах дыма показалась туша разодранного в клочья кабана размером с телегу. Минь Цянь сам вёл отряд в контратаку, добивая выживших.

На западном склоне Лянь Чжоу вёл ожесточённый бой против пары гиен уровня конденсации Ци. Они, в отличие от тупых громил, действовали слаженно, заходя с флангов и отвлекая его людей. Оттуда слышались короткие команды, звон металла и злые, низкие смешки чудовищ, пока одно из них не получило копьё в глаз и не рухнуло.

Даже на дальних стенах, где враг казался редким и осторожным, всё равно находились те, кто рвался вперёд. Там бой вели в основном солдаты закалки тела, но и им хватало адреналина — под рёв командиров они сходились с волками и кошачьими тенями почти врукопашную.

Всё это я видел и слышал урывками, между собственными ударами и командами. Деревня держалась единым кольцом, и каждый участок горел своей битвой, пока мы сражались с троицей старших зверей.

Обезьяна ревела, вращая своими четырьмя руками, как смерч. Ван Шун держал её на дистанции, уходя из-под ударов булыжников и рассекая мышцы на руках и плечах. Один из его выпадов пришёлся особенно удачно — клинок глубоко вошёл в сустав, и одна рука зверя бессильно повисла.

С громким рёвом чудовище отпрянуло и развернулось к склону. Там, словно выскочив из ниоткуда, прямо на пути обезьяны оказался Лянь Чжоу со своим штурмовым отрядом. Болты и копья вонзились в массивное тело, но чудовище лишь взвыло и рванулось вперёд.

— Назад! — крикнул я, понимая, что для культиватора конденсации Ци это безумие.

Но Лянь Чжоу уже был в прыжке, копьё в руках, и в следующий миг он оказался в опасной близости от морды зверя. Один неверный шаг — и его раздавит, как насекомое. Обезьяна замахнулась сразу двумя руками, воздух перед ней дрогнул от силы удара.

Лишь отчаянный манёвр спас ему жизнь — он в последний момент ушёл в сторону, а удар врезался в землю, взметнув камни и пыль. Лянь Чжоу споткнулся, едва не упав под ноги зверю, и только прикрытие отряда дало ему пару секунд, чтобы отпрыгнуть в сторону.

— Держите её! — крикнул я, уже поднимаясь по склону.

Лянь Чжоу, переводя дыхание, отскочил и дал мне путь. Я обрушил на обезьяну комбинацию земли и огня — каменные шипы подломили ей ноги, а пламя опалило морду. Она взвыла и пошатнулась. Я шагнул вперёд и нанёс решающий удар прямо в сердце. Тело чудовища содрогнулось и обмякло.

Я выдернул клинок, обернулся и встретился взглядом с Лянь Чжоу. На его виске блестела кровь от ссадины, дыхание было рваным.

— Ты с ума сошёл? — рявкнул я, не сдерживая злости. — Ты культиватор конденсации Ци, а не основания духа! Рванул на зверя такого уровня — хотел сдохнуть?

Он открыл рот, но я перебил:

— Ты командир штурмового отряда. Твоя задача — вести людей, а не играть в героя. Ещё раз так сделаешь — сниму с должности.

Лянь Чжоу сжал губы и молча кивнул.

Ещё мгновение назад всё грохотало, трещало, гудело от ударов, а теперь в ушах стояла тишина. Только тяжёлое дыхание сотен людей и запах крови в воздухе.

На мгновение над полем боя повисла тишина — а потом в рядах врага началась суматоха.

Звери закалки тела, что ещё секунду назад яростно рвали барьер, один за другим отходили назад, бросая попытки атаковать. Пара хищников уровня конденсации Ци взвыла и, пятясь, исчезла в тумане. Едва последние их силуэты растворились среди деревьев, напряжение в воздухе спало, а