Замысел наемников строился на том, что заблокировать единовременный залп десятков тяжелых шипастых дротиков, было почти невозможно… Но они просчитались.

На этот раз ведущую роль перехватил Хиро. Сорвав с головы покрытую железом дзингасу, из-за чего его рыжие волосы взметнулись вверх словно яростное пламя, он выставил её на манер щита. Треть оставшейся у самурая чакры прошла сквозь кованный металл и вырвалась наружу конической волной, навстречу основной массе вражеского залпа.

Волна чакры погасила импульс десятков снарядов в одной полусфере, с остальными же пришлось иметь дело Рио и Нэо. Жёстко блокировать гарпуны было слишком опасно, потому им пришлось, плавно цепляя каждый из снарядов клинком, отводить их траектории в стороны, что было во много раз сложнее…

— Ксо! — ругнулся Рио, когда его уставшие руки дрогнули из-за чего один из гарпунов попал ему в бедро. Серьёзной раны удалось избежать благодаря набедренным пластинам доспеха и тому, что удар пришёлся по касательной, но обширный болезненный синяк был обеспечен.

— Прорубаемся ближе к склону! — скомандовал воин и, подволакивая ногу начал смещаться в указанном направлении.

Нужно было срочно выйти из окружения, и прижаться спиной к одному из обрывов, с которого их смогут прикрыть лучники, было хорошим вариантом.

— Куда это вы собрались?! — накинулся на самураев один из вражеских ронинов. Резкий удар заряженной концентрированной чакрой катаны рванувшего в атаку воина едва не укоротил на голову ограниченного в подвижности Рио, благо высокому самураю удалось отделаться лишь потерей декоративных оленьих рогов, закреплённых на шлеме.

— Ублюдок! Знаешь сколько это стоит!? — выкрикнул в лицо противнику самурай, отмахиваясь от него клинком нодати.

* Дзинь! * — подоспел Хиро, заблокировав своим импровизированным щитом из металлической шляпы очередной дротик, чуть не вонзившийся в бок отвлёкшемуся товарищу.

— Будь внимательней, — бросил рыжий самурай и послал короткий росчерк чакры с меча, отгоняя настырного ронина.

В то же время Нэо, невероятными кульбитами уклоняясь от посланных в его сторону снарядов, успел прирезать нескольких пиратов, расчищая путь отступающим товарищам.

Несколько минут напряжённого боя, сопровождавшего продвижение троицы попавших в окружение самураев, слились для них в череду размытых кадров: вспышки чакры, крики, трупы… Казалось, этому не будет конца, но нет: оставшиеся без крупицы чакры, уставшие и израненные, воины в помятых а местами и пробитых доспехах добрались до цели, устлав свой тернистый путь ковром из мертвецов.

Прижавшись спинами к глиняной круче, они, наконец, смогли перевести дыхание, ведь всех, кто намеревался их атаковать, усмирил залп стрел с укреплённой вершины обрыва. Увы, но это было не спасение, а лишь временная передышка.

— Хэй Нэо, ты веришь в судьбу? — неожиданно обратился к стоящему рядом товарищу Рио, зажав рукой кровоточащую рану на боку и задрав голову к небу, наблюдая за полётом стаи журавлей. Удивительно, но задавая вопрос он был непривычно серьёзен и одухотворён, отбросив свой обыкновенный дурашливый и хамоватый тон. Возможно, именно поэтому немногословный воин всё же решил ответить:

— Нет.

— Почему?

— Неприятно думать, что всё предрешено.

— Но ведь так и есть, — отстранённо проговорил высокий самурай, продолжая вглядываться в небо; — Сезоны меняются, повинуясь законам природы, также как и эпохи. Всё что имеет начало, имеет и конец — это, на мой взгляд, и есть судьба. Неизбежность.

— Хочешь сказать наша борьба бессмысленна?

— Отчего же? Вовсе нет. В мире нет ничего бессмысленного, а наши клинки сегодня творят новую эпоху.

— Новые эпохи создают не мечи, а люди, которые ими владеют, — вклинился в разговор Хиро: — если мы проиграем эту битву, закончится не только наше будущее, но и будущее тех, кто стоит за нашими спинами… никто из них не увидит следующую эпоху.

— Каждый из нас хочет жить, — кивнул Рио, — а умереть, не достигнув цели, — это конечно собачья смерть и фанатизм… Но в этом нет бесчестья.

Глава 22

Флагман дома Усокоро причалил к одному из пирсов портового городка. По второпях опущенному трапу тут же пробежали две дюжины ронинов наёмников, спешно рассредоточиваясь по всему порту и проверяя каждый закуток на наличие скрытых угроз. Следом за обладающими чакрой бойцами потянулись обыкновенные асигару, выстраиваясь в живой коридор вдоль всего причала, и слуги, расчищающие путь от валяющихся тут и там тел.

Когда зашуганные миньоны убедились, что их господину ничего не угрожает, по трапу, наконец, прихрамывая и морщась от боли, спустился сам Ëринобу в сопровождении свиты нервно озирающихся подхалимов. Он бы и рад был не марать золочёные сандалии гета о изгвазданые человеческими останками доски рыбацкого поселения, да остаться в каюте долечивать "боевые ранения" на обширном царственном седалище, но не мог упустить шанса лично засвидетельствовать свою первую военную победу.

Переступая через кровавые лужи и иные остатки внутреннего мира почивших солдат, и кривясь от ароматов дерьма, сырого мяса и рвоты, Усокоро степенно двинулся вглубь городка.

Навстречу ему тянулась вереница раненых бойцов, что, завидев господина, который чуть ранее так жестоко расправился с их упустившими чересчур зубастую заложницу сослуживцами, испуганно шарахались в стороны, и, не обращая внимания на кровоточащие раны, с трепетом склонялись в глубоких подобострастных поклонах, страшась поднять взгляд.

Но в этот раз господину не было до них дела: он хотел узреть наконец трупы врагов. Насколько он мог судить по количеству тел и разрушений, бой выдался жаркий — наверняка основные силы защитников острова были сметены его войсками именно здесь. Только почему-то ни одного вражеского трупа ему на пути пока так и не встретилось…

Неловко перебравшись через скользкий от пролитой крови мостик, чуть было не плюхнувшись в принявшую бурый оттенок воду, Усокоро доковылял до очередного перекрёстка кривых переулков, где была небольшая торговая площадь.

Подступы к открытому пространству между рыбацкими лачугами были заполнены толкающимися и гомонящими пиратами, из за спин которых было невозможно толком ничего разглядеть, потому, потерявший терпение наниматель выкрикнул:

— Освободите дорогу! Расступитесь паршивые твари! Дайте мне пройти.

Несколько головорезов, услышав окрик, резко обернулись, впившись злыми взглядами в грузную фигуру пославшего их на бойню ублюдка.

— Разойдитесь, — раздался хриплый грубый голос из центра площади.

Слова предводителя предостерегли обозлённых мужчин от немедленной расправы и заставили нехотя освободить дорогу.

Стоило пиратам расступиться, Ёринобу открылся прямой обзор на холм из мёртвых тел, что был ярким свидетельством только что отгремевшего сражения.

В одном месте трупов было столько, что доски деревянного настила под ними натужно скрипели и прогибались, грозя в любой момент треснуть и проломиться, сбросив мёртвый груз в солёный бульон из морской воды, крови и