Глава 14

Бесконечная череда смертельных битв на волнах багрового океана стала настолько привычной, что Аой отнюдь не сразу осознала происхождение холодной солёной жидкости, окатившей её с ног до головы. После пережитого, ей тяжело было поверить, что это не очередная кровавая волна, а лишь морская вода.

Слова, что неизменно пробуждали её после очередной смерти в этот раз звучали иначе:

— Просыпайся просыпайся, куколка. — раздался противный слащавый голос. Эта тошнотворная в своей неискренности и жеманности интонация, никак не могла принадлежать второй половине её души.

Слова Уноханы могли быть резкими, как удар клинком, чистыми как горный ручей, или холодными словно вечные льды. Пробирающими до мурашек, пугающими, вызывающими трепет, но никак не такими…

Постепенно реальность брала своё. Промокшее кимоно противно облепило тело, крики чаек и гомон толпы людей неприятно резали слух, а твёрдые доски были не лучшей периной. Небольшая качка подсказала, что она находится на корабле, а духовный взор окончательно расставил всё по местам: она попала в плен.

Вокруг было множество источников духовной энергии, не меньше сотни, но все они были довольно слабыми. Лишь в нескольких сотнях метров от её нынешнего местоположения чувствовалась дюжина сильных душ, одна из которых выделялась больше остальных…

Но сосредоточиться на медитации девушке не дали: две пары рук подхватили её за плечи и поставили на колени, а прилетевшая по лицу пощёчина лишь вызвала раздражение.

— Кому говорят — просыпайся! Открывай глазки! Если будешь продолжать притворяться спящей, я сделаю тебе больно! — ворвались в уши девушки визгливые крики, потерявшего терпение пленителя.

Прежде чем Аой успела открыть глаза, духовное зрение уже показало ей душу этого… существа: мутная клякса гнилостно жёлтого цвета с грязно-бурыми пятнами, вызывала только одно чувство — отвращение.

Мотнув головой и откинув налипшие на лицо мокрые волосы, принцесса медленно открыла сияющие внутренней силой очи.

Толстяк, сидящий в кресле напротив, отшатнулся. Увидев эти глаза, он внезапно почувствовал себя беспомощным маленьким кроликом перед готовым набросится на него матерым хищником. Пот заструился по его спине, а поджилки затряслись — никогда раньше он не ощущал ничего подобного. Казалось, что сама его душа дрожит от ужаса при виде поставленной на колени девочки!

— Бред! — сбросил наваждение мужчина и обратил свой страх в агрессию; — чтобы я, Усокору Ёринобу, боялся тебя — отродье?! Не бывать этому!

Встав с кресла, он подошёл к удерживаемой его прихлебателями принцессе и, передав до сих пор занимавшую руки шкатулку одному из слуг, схватил ту за волосы сальными пальцами, задрав её голову и заставив смотреть на него снизу вверх.

Демонстративно, будто пытаясь доказать и себе и всем окружающим его подхалимам, что недавняя вспышка страха была всего лишь досадным недоразумением, он уставился в застывшее как посмертная маска лицо юной девушки.

С самого пробуждения ни единый мускул не дрогнул на нём, будто всё происходящее не стоило ни капли её внимания. В синих глазах же отражалась лишь смертная скука.

— Что ж, — поёжился Ёринобу; — во всяком случае у тебя есть немного выдержки…

— Просто, такой мусор как ты… не стоит моего внимания. — снизошла до ответа Аой.

— Даже так? — удивился предатель, а затем расплылся в гаденькой ухмылке; — посмотрим, как ты запоёшь, когда увидишь мой подарок на твою будущую свадьбу.

Подманив слугу со шкатулкой, он жестом велел поставить ту на пол перед принцессой. Обогнув одного из удерживающих Аой мордоворотов, он прошёл ей за спину и вновь схватил за волосы. Наклонившись к её уху и обдав своим затхлым зловонным дыханием, он заговорил: — смотри внимательно, куколка…

— Открывай. — приказал он слуге.

Крышка медленно отворилась. Сердце девушки замерло. Перед мысленным взором пронеслись все счастливые воспоминания, которые она с таким трудом смогла уберечь… Улыбки и нежность, похвала и укор, тёплые объятия и истории на ночь… Вечерние посиделки на открытой веранде, горячий чай согревающий руки и родной голос, рассказывающий обо всём на свете… Всё это в прошлом… Внутри, на шёлковой подушке, смотря на неё остекленевшими глазами, лежала отрубленная голова её отца!

Изменившуюся атмосферу почувствовали все.

Как бы ни пыталась Ячиру искоренить её слабости и привязанности, ненависть к врагам и жажда мести никуда не делись, лишь трансформировались из сжигающего душу пламени в ледяные мечи, что однажды непременно найдут свою цель.

— Ты уже мёртв, Усокоро Ёринобу. — прозвенели холодные, как замёрзшие глубины ада слова; — вы все мертвы!

Волна рейацу отбросила удерживавших Аой на коленях мужчин. Могучее духовное давление обрушилось на дрогнувший мир. Люди на корабле, неспособные понять, что же произошло, принялись оглядываться по сторонам в поисках источника неприятного давящего чувства. А Ёринобу, оказавшийся в самом эпицентре, не устояв на ногах, упал на свою жирную задницу.

Фигура поднявшейся на ноги девушки со свободно спадающими длинными чёрными волосами, словно призрак-юрэй, объятый ненавистью, обернулась к начавшему в ужасе отползать предателю. Но далеко отползти ему было не суждено — взгляд синих глаз приковал его к месту надёжнее цепей и вызвал в разуме видения кошмарных мучений.

— Ты не увидишь посмертия… — констатация факта — не более; — есть что сказать напоследок?

— Монстр! Ты-монстр! Да ты знаешь, что с тобой сделают мои покровители! Сам Хозуки-сан мне благоволит! Сейчас он придёт, и ты будешь молить о пощаде! — завопил обоссавшийся от ужаса аристократ.

— Молить о пощаде? — изобразила легкое недоумение Аой; — такие как ты всегда говорят нечто подобное… но не надо мерять меня по себе… — безумно оскалившись, будто наслаждаясь ужасом врага, она вновь полыхнула жутким давлением и шепнула, словно по секрету: — Я буду лишь рада… найти достойного противника для своего меча.

Покончить с провалившимся в спасительный обморок жирдяем, принцессе помешала пара очухавшихся от удара духовным давлением ронинов. Обнажив оружие, наёмники кинулись на безоружную девушку, оттеснив её от нанимателя.

Без труда уклонившись от не слишком умелого удара катаной, Аой моментально сблизилась с одним из противников почти вплотную и, взмахнув рукой, произнесла: — хадо номер три — сетсу!

Девичья ладонь, окутавшись сероватым маревом, словно острейший клинок пропорола плотный защитный жилет воина и погрузилась в его плоть, оставляя страшную рану. Подхватив катану из рук осевшего на палубу мужчины, тщетно пытающегося остановить хлещущую кровь, Аой отскочила от выпада второго бойца и спокойно произнесла:

— Я не буду мстить вам за смерть своего отца… Вы — всего лишь пешки. Но не думайте, что уйдёте живыми… Я убью вас просто потому, что вы стоите на моём пути… Потому, что этого желает мой меч.

— Тьфу, Ненормальная, — сплюнул вставший в боевую стойку воин.