приехали мы и родные Нины к месту последней службы Левы. Круг замкнулся: мама родилась на Волге, на Волге и умерла. Умерла так, словно прилегла отдохнуть от большой и многотрудной дороги своей. Незадолго перед смертью она побывала в родной Сызрани, увиделась с сестрой Паней, увидела многих из потомков Голиковых. Все они честно воевали, все они честно и хорошо работают. Есть среди них инженеры, рабочие, военные… Мама была примером не только трудолюбия — гражданственности. Она была хранительницей истории нашего рода, а значит, истории определенной части народа русского. Думается, это во многом повлияло на то, что сын мой стал писателем. Я тоже много слыхала рассказов от нее о нашем прошлом. И вдруг мне показалось, что, быть может, все это будет интересно не только близким. Ведь жизнь, судьба наша так схожа с судьбой целой категории советских людей.
Я назвала своих сватов. Разве не по тем же этапам проходил их жизненный путь? Иван Иванович, Клавдия Гавриловна, как и я, — выходцы из трудовых семей. Как и я, они сразу же по установлении Советской власти учились сами и одновременно учили, учили наших детей. В гражданскую войну Ивана Ивановича едва не зарубили антоновцы. В Отечественной войне Шеины потеряли сына. То есть, как и я, прошли все испытания вместе с народом. По таким же примерно этапам шел по жизни и упомянутый мной Иван Алексеевич Поликарпов. И если я не назвала в записях больше имен товарищей по работе, то лишь по одной причине: я — как они, они — как я.
А насколько много сделано нами, видимо, скажут те, кто окончил наши школы.
И еще: кто-то хотел оставить наше молодое государство без интеллигенции. И много преуспел в этом. Одни заблудшие пали на полях, откатываясь с белой гвардией, другие бежали на чужбину. Сильно поредели ряды некогда очень своеобразной творчески мыслящей российской интеллигенции. И тогда мы, только еще выходящие в жизнь низовые интеллигенты, приложили усилия к тому, чтобы, восполнив потери, приумножить ряды большой интеллигенции, выразительницы ума и души народа.
А сейчас…
Наш внук Валентин преподает в станичной школе французский и немецкий языки. Иринка поступила в пединститут на литфак, а их папа Лева стал писателем.
Разъехались, разлетелись в разные годы по огромному Союзу сотни наших учеников.
А я оглядываюсь на прошлое и непонятным образом вижу даже то, что было раньше начала моего бытия, вижу свою обычную дорогу российскую.
Внучек княжеского садовника Матюшка учится грамоте у дьячка.
Я, молоденькая учительница, пишу на доске для бородатых ликбезников:
«Мы — не рабы. Рабы — не мы»…
Слышу обращение: «Дорогие братья и сестры!.. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков…».
Вижу летящие истребители моих сыновей Гриши Берелидзе и Левы…
И вновь, вновь возвращаюсь к юности, вижу юношу Сашу и знаю, знаю теперь от Александра Фадеева, что у Саши тогда «на душе было тревожно в самом грозном смысле этого слова, и в то же время где-то тоненько-тоненько пела протяжная нотка, и грустно было до слез».
Примечания
1
Фадеев, Нерезов, Билименко, Бородкин.
