— Ты думаешь, они как-то связаны? — Крест не был уверен в этом, но решил озвучить свои сомнения. — Хейл слишком уж смягчился к сестрёне. Это подозрительно.

Туррен неожиданно рассмеялся и повернулся к брату, его глаза блестели весёлым огоньком.

— Не ты ли радовался, что каменное сердце брата треснуло? — с улыбкой поддел его Туррен, но затем, посерьёзнев, добавил, — Хотя я не думаю, что они как-то связаны. Скорее, как ты сам заметил, Хейл проявил к ней интерес. И, признаться, это меня беспокоит.

Туррен тяжело вздохнул и сел у костра, взглянув на границу марева, где ничего не было видно.

— Почему это тебя пугает? Хейл-то уж точно лучше, чем тот мальчишка, — проворчал Крест, сплюнув на землю. Злость всё ещё кипела в его крови, несмотря на то, что Хейл и рассказал о магических причинах поведения Токса на мосту, Крест всё равно жутко злился на него.

— А чем Хейл лучше для Тэлли, Крест? — Туррен вскинул глаза на брата. — Сколько женщин, с которыми он долго встречался, ты знаешь? И сколько были с ним лишь одну ночь? Токс поступил с ней подло. И, если я не ошибаюсь, для Тэлли это был первый опыт.

Слова брата заставили Туррена вспомнить старые, болезненные моменты, которые он старался забыть. Присутствие Тэлли постоянно напоминало ему о младшей сестре, и схожесть ситуаций тревожила его.

— Извини, брат. Давай сменим тему, — Крест понял, что затронул болезненную тему, и упрекнул себя за это. Пытаясь разрядить атмосферу, он усмехнулся. — А что там Хейл сказал про поводок?

— Думаю, Тэлли не оценит такой заботы, — Туррен тоже улыбнулся, благодарный брату за смену темы.

Хейл шёл по следам Тэлли, в голове перебирая все известные ему ругательства. Он сразу понял, что её никто не похитил, и с ней всё в порядке — вокруг были только её следы, ровные и глубокие, как если бы она просто шла в обычном состоянии.

— Только петляет, как кошка на валерьяне, — проворчал он, хмурясь от очередного поворота. Когда следы вдруг начали перекрываться друг с другом, образуя круги, Хейл остановился, озадаченно оглядываясь.

— Она что, кругами ходит? — пробормотал он, пытаясь понять, что происходит. Марево, хоть и не влияло на него напрямую, всё равно искажало видимость. Вокруг простиралась та же бескрайняя пустыня, что и для бергмаров, но жару и палящее солнце Хейл не ощущал — для него это был просто иллюзорный мир, который можно было развеять магией. Он знал, что лес рядом, чувствовал его прохладу, но без применения сил не мог увидеть его воочию.

— Точно посажу на поводок, будет вокруг костра бродить, — вновь пробурчал Хейл, осознавая, что без магии ему не удастся найти её. Однако он понимал, что снятие влияния столь древнего марева потребует от него огромных усилий, которых и так почти не осталось. Недосып и многократная установка магических защитных «птичек» истощали его энергию, делая задачу ещё более трудной. Успокоив своё сознание и стараясь не думать о том, что сделает с Тэлли, когда найдёт её, Хейл сосредоточился на своей внутренней сфере. Ему нужно было пропитать сознание магией настолько, чтобы развеять иллюзию марева и увидеть сквозь него, словно оно никогда и не существовало. «Как это видит она», — промелькнула у него ухмылка.

Он медленно тянул магию из своей сферы, накапливая её внутри разума. Это было утомительно, и Хейл чувствовал, как постепенно усталость подкрадывается к нему, но для снятия шор требовалось ещё больше. Стиснув зубы, он глубоко выдохнул, ощущая, как магия начинает искриться внутри его сознания, наполняя его странным ощущением лёгкости, граничащей с опьянением. Хейл не любил это состояние — оно было похоже на утрату контроля, когда каждое действие становилось непредсказуемым и рискованным. Но в то же время, с этой магической силой он мог управлять всем вокруг, чувствовать каждую деталь. Это было опасное искусство, которое ларины, по мнению Хейла, слишком часто использовали в прошлом, теряя себя и порождая разрушительные войны. Слишком большая концентрация магии в разуме даровала неограниченную власть, но лишала здравого смысла.

Когда Хейл открыл глаза, перед ним предстало море зелени и цветов, резко контрастирующее с мрачной пустотой марева. От ослепительных красок у него в миг заболели глаза, и ему пришлось на мгновение прикрыть веки, чтобы привыкнуть к столь неожиданному яркому зрелищу. Теперь он видел не только следы Тэлли, но и окружающий мир таким, каким он был на самом деле. Пойдя по второму слою следов, Хейл предполагал, что вскоре обнаружит её, идущую по кругу среди зелёных деревьев. Он продолжал идти, но по прошествии четверти часа, Тэлли всё ещё не появлялась на горизонте. Второй слой следов неожиданно свернул в сторону, уходя от предполагаемой петли, на которую он надеялся. Сдерживая раздражение и бросая мысленные проклятия, Хейл направился по новому маршруту.

Хейл был на грани истощения, но отпускать магию не решался. Если ему снова понадобится видеть без магических шор, он уже не сможет собрать её в таком объёме. Лоб покрылся испариной, дыхание стало тяжелее, но он продолжал двигаться с прежней скоростью, хотя всё внутри кричало о необходимости замедлиться. Он сосредоточился на следах, опуская взгляд к своим ногам, и шёл, не отвлекаясь на окружающее. Поэтому, когда следы Тэлли внезапно исчезли, удивление всколыхнуло его настолько сильно, что он остановился и с недоверием потёр глаза, решив, что усталость затуманила зрение. Но дорожка следов так и не появилась, будто растворилась в воздухе, оставляя Хейла в растерянности.

Подняв взгляд, Хейл увидел перед собой небольшую поляну, покрытую ковром из разноцветных цветов, которые качались на лёгком ветру среди высокой травы. Следы Тэлли обрывались прямо у её края, словно растворяясь в зелени. Хейл внимательно осмотрел землю вокруг, но не нашёл других следов, которые могли бы указать на иной путь. Он решил, что девушка пошла через поляну напрямую, и, не колеблясь, вступил в высокую траву.

Тут же его нос уловил знакомый аромат шинника — растения, которое могло усыпить даже самого бдительного воина. «Проклятье», — пробормотал Хейл сквозь зубы, осознавая, что нужно как можно быстрее покинуть эту поляну, иначе он рискует уснуть прямо на месте. Воспоминания о детском происшествии всплыли в его сознании: как однажды он нарвал шинника в букет для матери, и, не донеся его до дома, уснул прямо посреди дороги. Его тогда нашли слуги и отнесли домой. После этого мать настояла на том, чтобы он изучил