— В этом энуаре с-слишком мало решимос-сти и воли. Ес-сли бы он отдал с-свой голос-с «с-струнам», мы бы об этом уже знали…

Грандмастер отошла, и сразу стало легче. Нае глубоко вдохнул, не веря что всё закончилось.

— Иди к с-себе, я поговорю с тобой позже, — бросил Вирон, одним кивком отпуская ученика.

*****

Вот так. Всего один вопрос. И столько событий. Нае вернулся к себе, подумывая, что свитки, что он прихватил из архива надо бы вернуть, пока их не нашли. А то будет ещё хуже. Кажется, Грандмастер заподозрила его в связях с «Немыми струнами». Всего за один вопрос! Как же они их здесь боятся!

Впрочем… Тётушка рассказывала, что когда напали на Лиам, на землю пришёл адище. С её слов земля горела, даже воздух, и тот стал непригоден для дыхания. А ещё на город налетели твари пустоши. Разные. С шестью конечностями и крыльями, с двумя головами и пастями прямо в груди. Все порождения кошмара Демиурга, что только можно себе представить. Но чаще, говорила она, даже и представить нельзя. «Немые струны» сеют только разрушение и смерть, поэтому имя их навеки проклято. Но почему же в архиве Хранилища есть свитки, скреплённые их печатью. Почему не выкинули, не сожгли?

За раздумями Нае вернулся к себе. Келвин, хвала ему, принёс рубаху и башмаки товарища и сложил на кровать. Нае поспешил одеться. Уверенность в себе сразу вернулась.

— О, Нае, — Келвин, пахнущий сытостью и печёным тестом, зашёл в комнату. — Обед… Пойди, тебе там оставили место.

— Благодарю, — пойти и отнести сейчас или вечером? Лучше вечером, пока никто не видит. Или сейчас, чтобы они не жгли душу.

— Мощно тебя Ящер приложил, — продолжил Келвин, — я подумал, он тебя угрохал. Он тоже так подумал, кстати.

— Вроде нет…

— Финнит советует обратиться к Грандмастеру. Может, тебе дадут другого наставника.

— Да, — не говорить же, что у Грандмастера он уже был. И то, что Финнит что-то советует, вдруг сделалось невыносимым.

— Мы с ребятами договорились вечером потренироваться перед играми, ты с нами?

— Сегодня? — возможность посетить архив второй раз таяла, как лёд при свете Братьев.

— Да, у тебя не будет дополнительных занятий? — Келвин с любопытством взглянул на свитки в изголовье, завёрнутые в запасную рубаху.

— Нет, не знаю, — отнести можно и завтра, а познакомиться и сблизиться с людьми лучшей возможности может и не представиться. — Я постараюсь.

— После заката, во внутреннем дворе, — уточнил Келвин, присел на свою кровать и продолжил возиться с кристализатором. Он, кажется, хочет стать артефактором. У него талант к пониманию вещей. Нае даже позавидовал. Он бы тоже хотел оставаться у себя дома, возиться в саду. Артефакторы никогда не столкнуться с «Немыми струнами», они занимаются незаметной с первого взгляда работой — создают и заряжают артефакты и резонансные кристаллы. Люди в этом преуспели. Живая песнь им не поддалась, и они заменили её механической и мёртвой.

— Да, — а что если…

Что если спросить кого-то ещё. Про «Струны», про Консонату и Хор. Келвин? Что он может знать? И можно ли ему доверять? От мысли, что его сосед по комнате может передать содержание любого разговора Грандмастеру или кому-то ещё сделалось нехорошо. А он может. Он хочет понравиться Ящеру, потому что видит в нём ступень к своему продвижению. Нае сгрёб свитки с твёрдым намерением отнести их назад.

— Я сейчас…

Зачем он их вообще взял? Вчера он хотел ответов. Сегодня понял, что ответы ничего ему кроме страха и унижения не дадут. Консоната — странное место. Она перешла от энуаров к людям, и Эхо смирился, хотя по-прежнему желал видеть энуара в своих стенах. И куда делся предыдущий?

Нае спешил, надеясь, что Эхо отведёт его к Хранилищу и в этот раз. Но подлый кусок камня, закрыв распахнутые настежь двери, столкнул его в одном из коридоров с Ящером.

— Найрис-с Нер’Рит, — протянул тот, — невозможно в Консонате и шагу с-ступить, чтобы не с-столкнуться с-с тобой. Благодарю, Эхо.

— Простите, — стало даже немного обидно, Эхо в сговоре с Ящером? — вы сами привезли меня сюда. И говорите, что по другому не могло быть…

Откуда в нём столько дерзости? Не от усталости ли? Или от бессонной ночи?

— Но ты с-считаешь, что могло быть иначе? — усмехнулся Ящер, обратил внимание на завёрнутые свитки подмышкой. — Тяга к знаниям?

— Я несу их обратно, — Нае даже задержал дыхание. — Они мне уже не нужны.

— Не надо с-скрываться, у тебя с-скверно получается, — Ящер одним движением подлез под покров и выдернул один из свитков. — Это то, о чём я думаю? Манифест? Ты не с-смог его прочес-сть? Пойдём.

И поманил за собой. Опять! Идти или не идти? Он уже достаточно наговорил сегодня, чтобы получить с десяток ударов. Углубить эту яму?

— Не с-стесняйся, Найрис Нер’Рит, — услышал Нае, многократно усиленное эхом. — Покажу тебе кое-что.

*****

Что может быть хуже, чем самому вырыть яму своего наказания? Надо было идти ночью, тогда бы он не встретил в коридоре Ящера. Но тогда и с ребятами не пойти. Сколько выборов и все неправильные!

Нае поплёлся следом за наставником. Но, вопреки ожиданию, тот не повёл его ни к себе, ни в лабораторию. Они пошли прочь по полутёмным галереям, к воздушному куполу зимнего сада, и дальше, к отдалённой башне, где под ногами разверзлась пропасть, а впереди возвышалось ещё одно строение без единого моста к нему. А под ногами оглушающе глубокая расщелина, где на самом дне гремела река.

Нае даже подумал, что Ящер привёл его сюда, чтобы скинуть вниз, и остановился на всякий случай подальше от края. Отчего-то верилось, что наставнику достанет вредности. Но Ящер дошёл до края и обернулся. Ветер трепал его редкие волосы на затылке и мантию, приоткрывая худое тело, утянутое в футляр тёмного форменного одеяния.

— Мы пойдём туда, — крикнул он, стараясь чтобы его было слышно за воем ветра. И показал на башню вдалеке. Нае испугался, потому что точно знал, что так долго он не сможет держать воздушный мост, и если упадёт, то это скорее всего будет навсегда. Это такое наказание за дерзость?

— Маэстро… — Нае хотел сказать наставнику, что не видит в себе достаточно силы, но Ящер уже шёл вперёд, не оглядываясь. Мост перед ним и после него мерцал разноцветными звёздами. Воздух стремился вернуться к привычному невесомому состоянию и искрил, сталкиваясь с изданной резонатором нотой. Упругая волна ветра подхватила Нае и толкнула за край, в пропасть. От неожиданности, юноша почти уронил свитки. Ящер