— Огромное спасибо, дядя Скобель! — также тихо произнёс Гринбейл и обнял шварца, вызвав косые взгляды неблагочестивых прохожих. Верно, обычно служителей порядка либо остерегались, либо избивали, но уж точно никто не кидался к ним в тёплые объятия. Точнее, не пытался.

— Ну, тебе уже пора, — подмигнул старик, кивая на потемневшее небо. — Да и Туман собирается. — Тарасович посмотрел на бледные клубы, стелющиеся под ногами. — Как ты помнишь, Туман не сбрасывается на голову просто так, а копится по пять, а то по семь часов подряд. Скоро Онфост совсем опустеет.

— До свидания, дядя Скобель, — Томас попрощался с взрослым, которого, не скрывая, мог назвать другом, помахал рукой и отправился домой.

— Прощай, Томас, — расслышал Гринбейл за спиной. — Хорошего вечера!

Мальчишка радостно сжал неизвестный подарок в ладони. Шварц, грустно проследив за тем, как Томас доплетётся до дома №3, вернулся в будку и принялся размышлять на тему “чем бы ему заняться грядущей туманной ночью”. Солнце заходило за горизонт, а в Онфосте в свои полноценные права вступал вечер.

Глава 1. Часть 3. Дом, милый дом.

На улице Терриякки становилось всё темней и темней. По Онфосту проскользнул неприятный порыв ветра, заставивший Томаса поёжиться.

Отойдя от Тихой Площади, мальчишка почувствовал себя не так уютно, как раньше. Вроде бы перед ним родная местность, однако она так часто снилась Гринбейлу в кошмарах, что иногда у бывшего старшего братца ёкало сердце. Даже если это просто кричала толтошёрстая онфостская чайка, свившая гнездо на чьём-нибудь чердаке.

Тут и Туман принялся захватывать город. Пугающее погодное явление заползало в Онфост исключительно через окраинные улочки, поэтому конечная или же начальная часть улицы Терриякки уже заполнялась неприятной сыростью и серостью. Зайдя на территорию Тумана, Томас словно наступил в самую настоящую лужу – плотная дымка недружелюбно обхватила нижнюю часть ног подростка и редких прохожих. Но никто не волновался и не пугался – это было обыденностью.

Рядом со входом в квартирный дом №4 Гринбейл заметил отвратительного типа в драной одежде не по сезону. Тот явно перебрал лишнего в каком-то пабе с Саранди, и теперь безразлично опирался на прочную входную дверь. Охмелевший господин подносил ко рту дешёвую папиросу, ещё не осознав, что та была слишком уж холодной и недымящейся – не подожжённой огнём от спички. Однако мистер недолго стоял в подобном положении. Входная металлическая дверь распахнулась, и мужчина от удара в спину рухнул лицом на каменную плитку. Изнутри вышла широкобокая миссис с кочергой в руке. Женщина тут же рывком схватила напившегося беднягу и волоком потащила его домой. Сам бедолага вырваться не пытался, а лишь мычал нечленораздельные слова.

Приблизившись к дому №3, одноквартирному и обветшалому с кругами, Томас настороженно огляделся по сторонам и, не найдя ни тайно наблюдающих за ним подруг бабушки Аделии, о которых старушка болтала без умолку, ни каких-либо других подозрительных личностей, спрятал внезапный, укрытый под обёрткой подарок от шварца в школьный рюкзачок, да подальше, в четвёртый внутренний отдел, куда Аделия бы не заглянула с огромной вероятностью. Гринбейл, несомненно, проявил мужество и наиболее важное качество джентльмена – терпение, потому что не разорвал свёрток сразу, на глазах у Скобеля. А ведь он испытал практически непреодолимое желание выяснить долгожданную или не очень тайну. Подарки Томас получал крайне редко, лишь по крупным праздникам, поэтому каждая врученная ему вещица получала кучу внимания со стороны подростка. Наверняка, вы когда-нибудь испытывали нечто похожее на ощущение кудрявого мальчишки в тот последний осенний вечер: когда жар в теле поднимается от мощного скачка, будто помощник машиниста только что подбросил в топку лишнюю лопату угля, ноги подрагивают и пускаются в пляс от интереса, в животе стартует шоу под названием “Как не вовремя, бабочки!”, а ладони, словно от острого перцового соуса, жжёт неизведанность.

Закончив с укрытием подарка и в последний раз взглянув на вечернее, вовсе почерневшее небо, в которое улетали навеки клубы дыма из труб, расположившихся на крышах в основном трёхэтажных домов, Гринбейл семь раз ударил по хлипкой деревянной двери в такт известной только двум людям мелодии. Аделия называла специально-разработанную стучальню скрипом порядочного внука. Когда семь ударов по двери прозвучали в верном порядке, изнутри послышались поспешные шаги в потрёпанных сандалиях. Дорога к прихожей была почти обеспечена, если бы не знакомая физиономия, возникшая в проёме и перекрывшая его.

— Явился и запылился! — констатировала факт бабушка Аделия. — Томас, ну как можно быть таким неджентльменом? Я не переставала и не перестану говорить тебе одну и ту же вещь: внимательно следи за своей пунктуацией или как её там называют. Ты как всегда опоздал на пятичасовой чай!

Бабушка была крепкой и напористой, она никогда не лезла за словом в карман и отвечала на вопросы честно. Дело в том, что, как рассказывала Аделия, девочкой она жила в Горреве, городе некультурных людей, где и научилась стойкости, подобающей достойной онфостской женщине. Ростом Делия особо не выделялась, оттенок кожи имела среднезагорелый, хотя и не любила выходить под солнце. Загар, по её мнению, сохранялся на коже с детства. У бабушки были зелёные, словно у котов, глаза. Она обожала ввинчивать в причёску спицы или катушки на восточный манер, а в свободное время вязала или слушала музыку по радио-граммофону, на который когда-то долго копила. Хоть ба в какой-то степени и выглядела мужчиноподобной, она обожала скупать платья, особенно с цветочками, вытканные из дешёвых материалов, и ежедневно жаловалась, что ей не в чем выйти на люди. В этот вечер на Аделии цвели бутоны сказочных розоцветов вперемешку с плодами синевики, словно только что собранных с ферм Ингрида. Томас никогда не бывал на фермах Ингрида, не совершал визитов в сам Ингрид, вовсе не путешествовал по разнообразным городам Короны, однако верил, что когда-нибудь исколёсит зелёный, удивительный Ингрид, сходит на мюзикл в столице духовного просвещения, Тинсане, посетит знаменитый Мейн и заглядится на Дворец – место жительства Властителей, узнает, какого жить среди джунглей из заводов Горрева и железных дорог, скромные паровозы по которым подвозят пассажиров к их месту жительства. Но пока Томас оставался в поселении, в котором ничего особенного не происходило кроме исчезновений и драк в выпивных пабах на Саранди. Носила дома на сильных ступнях женщина исключительно пробковые сандалии, а каблуки считала издевательством и пытками для стоп, не любила разукрашенных дамочек, разгуливающих в изысканных