У палаты Ники мы наткнулись на папу. Тот вышел, и растерянно посмотрел на нас.

– Ты чего такая бледная? – Беглый взгляд на стоящего рядом Никиту и пристальный на меня. – Тебе бы присесть.

– Пап…

– Владимир Николаевич. Я люблю вашу дочь и прошу у вас разрешения жениться на ней. – Мы с папой ошарашенно уставились на Никиту, и тот легонько сжал мою руку и лукаво мне улыбнулся.

– Вы же расстались. – Папа косил под дурачка, но уверена, все понимал. Просто хотел вытянуть из Никиты подробности.

– Я хочу жениться на Марине. – Притянул меня ближе и собственническим жестом обнял за талию, украдкой поглаживая живот.

Папа несколько секунд сверлил Никиту взглядом, а потом вздохнул и посмотрел на улыбающуюся меня. Не выдержала и опустила голову, ощущая, как сердце поет, а с лица не сходит рвущаяся наружу радость.

– Матери пока не говорите. Я сам скажу. Завтра.

Кивнула, чувствуя, что рука на животе едва заметно расслабилась, и накрыла её своей, переплетая наши пальцы.

– Ладно. Спасибо пап. – Заметила в родных глазах искорку тепла и, повинуясь порыву, шагнула папе навстречу, и он тут же смял меня в медвежьих объятиях. – Спасибо.

Сморгнула слезы и, сжав папу насколько хватило сил отстранилась, шмыгнув носом.

– Повнимательнее. – Папа строго посмотрел на Никиту и тот серьезно кивнул.

– Есть!

Из палаты вышла мама, и заметив руку Никиты на моем плече нахмурилась, но папа подцепил её под локоть и потянул к лестнице.

– Идём, пускай дети поговорят.

– Вов, но я дочь не видела уже сто лет… – Попыталась запротестовать, но папу не переубедить.

– Идём-идём! Завтра поболтаете.

И они оба скрылись на лестнице, оставив нас одних у двери палаты.

– Подождешь в коридоре? – Видела, что Никита напрягся, но спорить не стал и, коснувшись моих губ, коротко кивнул.

– Не забывай. – Он метнул взгляд на безымянный пальчик моей правой руки, на котором поблескивало кольцо, и улыбнулся. – Назад дороги нет.

Знаю. Её уже давно нет.

С той самой ночи, когда ты впервые меня поцеловал.