– А я купила тебе сапоги!

– Молодец, спасибо! Не забудь прихватить!

Они ещё долго обсуждали подробности, но знали, что всего до конца не предусмотришь. Главное, что они встретятся, увидят друг друга, а что будет потом… Лучше не загадывать. Семён знал по опыту, что в любом ожидании нужно отвлечься, чем-то заняться, хотя особых занятий в больничных стенах трудно найти. Зато можно поговорить с товарищами. Он обменялся с ними номерами телефонов, домашними адресами, с каждым поговорил. Более всего переживал за Николая. Тот рвался выписаться, но Семён его успокаивал:

– Не дури! Радуйся, что тебе протез изготовили! Походи с ним, привыкни.

– Никогда я к нему не привыкну!

– Это так кажется. Не стесняйся, говори врачу, где жмёт или натирает. Это уж такое дело, что надо потерпеть. Зато подпилят, подправят – это лучше, чем ты сам будешь дома что-то выдумывать. Так что сиди здесь, пока не попросят на выход. И ходи, с утра до вечера ходи и привыкай к «обновке». Что молчишь?

Николай вздохнул:

– Буду стараться. Деваться некуда.

– Вот это правильный настрой! Всё нормально у тебя будет. Главное, носа не вешать. Не пропадай, и я не буду. Летом на твою речку приеду искупаться!

Николай улыбнулся:

– Умеешь же ты…

– Что?

– Сам догадайся! Спасибо на добром слове. Буду стараться. Нам всем здесь нелегко – у каждого своё.

– Вот это правильный настрой!

Перед отъездом поговорил Семён и с Антоном.

– С тобой-то нам проще встретиться. В одном городе живём.

– Надо сначала отсюда выбраться. Да и потом, когда снимут «броник», не особенно помантулишь! – указал он на загипсованное плечо и руку на подпорке.

– А что такое «помантулить»? – улыбнулся Семён. – Может, ругательство какое или озорство?

– Вкалывать, работать… Вот что это значит. У меня отец всегда так говорит: «Жизнь впереди. Успеешь ещё намантулиться!»

– Ладно, Семён, не будем зря языки чесать. Давай договоримся: как встретимся в Заречье, обязательно побываем на могилке Толяна. Я звонил сегодня его родителям, осторожно спросил о нём, и мне сказали, что его похоронили две недели назад. Рассказал им, кто я, о тебе сообщил. Его отец нормально отнёсся, пожелал нам скорейшего выздоровления и приглашал в гости.

– Где ты телефон-то их нашёл?

– С Толяном заранее обменялись, как знали, что пригодится.

– Плохая это примета… В Великую Отечественную многие бойцы вставляли в пустую гильзу бумажку со своей фамилией и адресом родителей или любимой девушки… А кто-то остерегался этого, и правильно делал, как потом выяснялось. Ну, теперь чего уж рассуждать.

Семён поговорил и с другими соседями, подбадривал их, не жалел обнадёживающих слов, а у самого на душе творилось такое, что хоть самого успокаивай. Поэтому ночь спал суматошно, а утром и в обед почти ничего не ел – дожидался выписки.

Когда старшая медсестра принесла документы и рассказала, что ему теперь необходимо делать, то он вроде слушал её, но постоянно переспрашивал, как быть с больничным, с воинским требованьем на проезд к месту убытия. Он видел, что медсестра сердится от его непонятливости, но терпеливо растолковывала. Когда он всё уяснил, ему принесли его фронтовую постиранную одежду: шапочку, куртку, один берц, новые штаны взамен разрезанных при ранении. Перед самым выходом из госпиталя перебинтовали ногу, одели её в два целлофановых пакета и скотчем примотали к тапочку, чтобы Семён мог хоть немного опираться на раненую ногу. Посоветовали в дороге пакеты на ноге приспустить, чтобы нога дышала.

Перед прощанием с приятелями Прибылой позвонил Ольге, сказал, что через десять минут покидает госпиталь и что позвонит позже, с вокзала, когда возьмёт билет. Закинув за спину почти пустой рюкзак и разобрав костыли, собрался к ожидавшему у выхода такси, его провожали всей палатой, а он чувствовал, как колотится от волнения сердце, и это было радостное волнение. Только хватанув на улице вольного воздуха и умостившись в машине, он успокоился, когда поехали, принялся рассматривать незнакомый город, светившийся в ранних сумерках разноцветными огнями.

Очередь в билетных кассах хотя небольшая, но когда он пристроился последним, то какой-то парень в кепке-шестиклинке, спросив: «Из госпиталя?» – на что Семён кивнул, – осторожно подхватил его под руку, сказал для очереди:

– Боец с фронта! – И подвёл к окошку кассы, и от его внимания Семён даже смутился.

Билет он выправил на автобус отправлением в восемь часов. В запасе оказалось почти три часа, но это не страшно, он подождёт, теперь это совсем не тягостно, когда есть определённость. Он позвонил Ольге, сказал, что около восьми утра будет в Сарматове.

– Вот и отлично! – тихо сказала она, видимо, находясь на работе. – А я отпросилась на завтра! – И скороговоркой негромко добавила: – Ура-ура-ура! Поеду в Сарматов первой электричкой. Надеюсь, найдём друг друга на вокзале?!

– Найдём, куда мы денемся… Ты что-то забыла?

– Сапоги я приготовила.

– А ещё?

– Не поняла?

– Поцеловать.

– Ах, какая я вредная бабёнка… Целую! Сто тысяч раз!

– А Женька как будет без тебя?

– Завтра утром сам в школу пойдёт, а потом к моим родителям отправится на выходные. А я их предупрежу, что, мол, меня посылают на… конференцию. В общем, что-нибудь придумаю.

– Тогда всё решили. Особенно не будем звонить, только в крайнем случае.

– Как скажешь, хотя я могла бы говорить с тобой сутки напролёт. Во сколько автобус отправляется?

– В восемь.

– О, времени ещё полно, насидишься. Как нога? Болит?

– Вроде не с чего пока.

– Береги её. Слушай, а может, мне купить бинтов широких, мазей заживляющих, когда пойду сейчас с работы. А то бегай потом!

– Купи, – не стал отказываться Семён. – Запас карман не тянет.

– Куплю. И ты себе купи еды на дорогу. И сейчас перекуси.

– Обязательно запасусь: и едой, и водой. – Понимая состояние Ольги, догадываясь, что она может говорить бесконечно, он попробовал закруглить разговор: – Тогда пройдусь до буфета.

– Аккуратнее иди… – всё-таки она оставила последнее слово за собой.

Немного разобравшись с мыслями, он поднялся с сиденья, аккуратно навалился на костыли и осторожно отправился в буфет, остерегаясь поскользнуться. Много не стал набирать – не любил наедаться в дорогу, – обошёлся пластиковой бутылкой минералки знакомой марки, взял несколько булочек с маком и пачку печенья; ему предлагали купить пирожки с мясом, но однажды траванувшись, он более никогда не покупал в буфетах ничего мясного.

Перекусив, он слегка расслабился, даже вздремнул, правда, дремал недолго – вздрогнул от звонка смартфона. Посмотрел – Маргарита.

Правда, звонила не она, а Виолка. И сразу начала хныкать:

– Папочка, милый, когда ты приедешь?! Жду тебя и жду, а тебя всё нет и нет!

Простые слова дочки