Алёна гаденько хихикает.

Потом зажимает рот ладошкой.

– У меня слишком богатое пространственное воображение, – жалуется. – Валер, так же нельзя…

Глава 64

…Назавтра мужики договорились опять ехать на Красную Горку.

Пробовать.

Да и лицензию закрывать надо.

И – не наловились еще…

…Я, кстати, немного подумав, решил как минимум никуда не ездить и остаться в лагере, а как максимум – взять ружьишко да по берегу немного в одиночестве побродить.

Привести мысли в порядок, так сказать.

Лучше – вместе с головой.

Да.

Может, думаю – стоит даже на скальник слазить, который в паре километров ниже по течению: там сужение, вполне серьезный порог и весьма симпатичные горки. Думается там, по крайней мере, лично мне очень даже и хорошо.

Да и вообще – ходится хорошо…

…Нда.

А вот вслух говорить – этого точно не стоило.

Потому как об одиночестве после этого оставалось только мечтать: Алёна сделала та-а-акие глаза, когда отказывалась ехать на Горку и просилась на скальник, что отказать ей мог только совсем уж жестокосердечный человек.

Там-то она меня и трахнула, кстати.

Чего, собственно говоря, по-любому следовало с самого начала и ожидать…

…А начиналось все – куда как более хорошо.

Прогулялись до скальника.

Поболтали совершенно необязательно и при этом не скучно.

Забрались на крутояр.

И – черт меня дернул ей эту ложбинку укромную показать, которую мы со Славяном два года назад для себя открыли: о ней вообще никто не знает, даже Глебу вроде не показывали. То ли самим жалко было, то ли руки просто не дошли.

Да неважно.

Там такой узкий проход между двух небольших скал, за кустарником, и – прямо на речную террасу: метров шестнадцать примерно, с четырехэтажный дом высоты – над гневной в этом месте рекой.

Идеально защищенная и от ветров, и от любопытных глаз площадка.

Пересекающий ее промывший ложбинку ручеек, ныряющий под камень в конце, чтобы, наверное, где-то ниже скатиться и пополнить бурливый Индель.

Подходишь ближе к террасе: грохот – страшный.

Отступаешь ближе к скалам – почти звенящая тишина.

В ясные летние дни – сверху безветренное солнце, снизу – тянет прохладой чистой, словно горный хрусталь, бешеной текучей воды.

Под затянутой джинсами задницей – гладкий, как отполированный, и вдоволь нагретый нежарким северным солнцем то ли гранит, то ли базальт.

Я и сам, честно говоря, не понял, как все это настолько быстро и настолько естественно произошло…

…Лежим.

Отдыхаем.

Слушаем отдаленный грохот беснующейся внизу, на порогах, зажатой в каньон реки.

Заслужили, да…

– О продолжении, – водит пальцем у меня по ключице, – я так понимаю, лучше даже и не заговаривать? Или как?

Я, насколько могу, жму плечами.

Со всеми степенями осторожности, что называется.

Слишком драгоценный груз на груди…

– Меня, – фыркаю, – жизнь, конечно, уже отучила зарекаться. Но тут есть проблема, конечно. Мы с тобой, к сожалению, не только из разных городов, девочка. Мы с тобой из разных миров…

– В смысле? – упирается мне подбородком почти что в солнечное сплетение.

Я улыбаюсь, выгибаю бровь домиком.

Несильно жму на хулигански вздернутую кнопку носа.

– Пи-и-ип, – говорю. – Догадайся, в смысле, сама…

– Гкхм, – садится.

Загораживая мне солнце и закидывая назад густые, тяжелые волосы.

Ой-ёй-ёй-ёй-ёй.

Какие мы… м-м-м… идеально прорисованные.

И… опять-таки «м-м-м» – соразмерные.

Да.

– Что значит из разных миров?! – морщит веснушками. – Объясни!

– Ну, во-первых, возраст, – снова жму плечами. – У меня дочка от первого брака, считай, твоя ровесница…

Она снова морщится.

– Это – такая фигня…

– Согласен, – наклоняю голову. – Фигня. Только эта фигня накладывает из-за этой разницы некоторый алгоритм поведения. Тут уже слишком важна становится определенность, знаешь ли. Или краткосрочность, или обязательность. Ко второму я, честно говоря, не готов. Да и ты вряд ли…

– Это точно, – трясет медовыми в свете солнца волосами. – С доминирующими самцами твоего типа обязательность слишком пугает. Для этого нужно быть или очень сильной женщиной, или уж совсем женщиной-женщиной. Такой, которая непрерывно млеет. И не боится бояться. Есть такой тип, готовый заранее пожертвовать собой…

Я достаю сигареты, прикуриваю.

Ей и себе.

Смотрю за кромку террасы, защищающую нас от ветра.

Там, в бледно-голубом, словно выцветшем небе несутся куда-то розоватые с белым, подсвеченные низким солнцем, пушистые северные облака.

Хорошо здесь все-таки.

Хоть и не всегда.

Я это как человек, время от времени приезжающий сюда зимой ловить со льда упрямого местного хариуса, говорю.

Иногда – как задует…

…Полярный круг все-таки.

– Есть, – вздыхаю. – Да. Есть такой женский типаж. Не моё. Сразу даю по тапкам…

Она неожиданно замирает.

Потом совершенно по-мальчишески подмигивает, морщит хорошенький носик и довольно гнусно хихикает:

– Вот-вот, – опять поправляет, приподнимая тем самым тугую, тяжелую грудь, густые, просвеченные насквозь золотисто-розоватым светом роскошные медовые волосы. – Таких, как ты, – надо держать в любовниках. В этой ситуации в вас можно даже влюбляться. Но ближе все равно лучше не подпускать.

– Так-так, – хмыкаю, – интересно.

– Да ничего интересного, – смеется, прикусывая нижнюю губу мелкими ровными зубками прирожденной и закоренелой хищницы, – просто чревато. Умные девушки, а я умная, это прекрасно понимают. Вот и все…

Я улыбаюсь.

Потом немного морщусь.

Потом подмигиваю.

– Обыкновенно, – смеюсь, – это девушкам только кажется, что они умные. А на самом деле они просто самоуверенные…

– Ах ты!

Падает на меня, прижимается грудью. Стучит кулачками по плечам:

– Ах ты сволочь!

Отпрыгивает назад, по-кошачьи выгибается, снова прикусывает губу.

Смеется.

Дожидается, когда я выброшу докуренную почти что до самого фильтра сигарету.

Снова прижимается, но не наклоняясь, а как бы перетекая из одной точки пространства в другую: выглядит это невероятно красиво.

– А можно, – шепчет, теребя мелкими ровными зубками мочку моего уха, – девушка немного отдохнет? Например, сверху?

– Да ща! – фыркаю, рывком переворачивая ее на спину.

Она смеется, упираясь мне ладонями в грудь.

– Тогда девушка готова слушаться, – смотрит мне в глаза.

Долго.

Не отводя взгляда.

И я понимаю, что на самом деле глаза у нее – зелено-карие, мягкие, с удивительными светлыми искорками по самому краю зрачка.

И что я в них довольно быстро тону…

Глава 65

…Вечером, после ужина, я все-таки взял спиннинг и еще раз пробежался по речке: от Ручья до Дальнего Камня.

Завтра все-таки – уезжать.

Взял пару сёмужек, обеих, разумеется, отпустил в естественную среду обитания: рыбы наловили достаточно, еле в холодильник влезла.

Плюс еще та, что засолил.

«Почувствуй себя немного браконьером»,