Да и всем остальным, думаю, под водочку будет – самое оно…

– Как-то у вас все очень вкусно, мальчишки, получается, – сверкает веснушками Алёна. – Вот вроде бы обычная гречка. На костре. Но пахнет уже так, что я ее сырую готова навернуть. Или вот обычная вроде водка…

Я не выдерживаю, фыркаю:

– Вообще-то, – говорю, – девочка – это называется довольно просто. Свежий воздух. Плюс, безусловно, – по берегу находилась еще. Вот и проголодалась…

Она смеется.

Жестом просит у меня сигарету: курит она, насколько я понимаю, очень редко, но все же иногда «балуется».

Даю, отчего же не дать.

А заодно и сам закуриваю.

Пора…

– Ну, – подмигивает, – на «девочку» я, пожалуй, согласна. Но не на «дурочку» же. Все я прекрасно понимаю. И насчет «нагулялась», и насчет «проголодалась». И даже насчет «свежего воздуха». Но все равно – вкусно же пахнет!

Смеемся.

Санечка разливает по третьей: совсем-совсем по чуть-чуть.

Грамм по пятнадцать, наверное, не более того.

И это правильно, думаю, – сегодня нам некуда спешить.

Посидим…

– Вкусно, – соглашаюсь. – На речке всегда все вкусно. За этим, собственно говоря, и ездим сюда. Ну, не за жратвой, разумеется. Это я так, фигурально выразился. За все вместе. И чтобы всем было хорошо…

– А ведь это тост, – смеется Санечка, – похоже.

Я киваю.

Чешу подбородок, ухмыляюсь.

Глебушка тем временем снова разливает.

Ну, тост, так тост.

Будем говорить.

– В нашем рыбацком братстве, – поднимаюсь, – на этой неделе стало одним человеком больше. И я тут не про Олега с Геной, они и так рыбаки. И, ведь что характерно и приятно, человек этот очень хороший и, не последнее дело, красивый. А это правильно, и не потому, что «красота спасет мир»: вот сколько себя помню – никого она еще пока что ни хрена не спасала. Да и не надо ей никого спасать, у красоты – тупо другие функции: ей – достаточно просто быть, и желательно где-то неподалеку. А мир мы – и сами спасём, если потребуется. Так что, Алёнушка, – за тебя!

– О-о-о!!! – гудят мужики, поднимаясь на ноги и чокаясь. – Хорошо, зараза, сказал!

Глава 62

…Вечером удалось поговорить по спутнику со Славяном, ему врачи наконец-то разрешили.

По мобильному, который Саня у дочки отобрал, чтобы ему оставить: славкину-то мобилу ему никто, конечно, и не догадался в карман в тот момент положить, – что, извините, вполне естественно.

Было, так сказать, – немного не до того…

…Ну, так – поговорили.

Недолго, конечно.

– Как ты там? – спрашиваю.

– Зашибись, – смеется слабеньким голосом. – Каждый вечер хорошее вино, музыка и новая красивая девушка. Что ерундистику-то спрашиваешь, Валер?! Естественно, хреново. Нога болит, башка от уколов отсутствует. Даже книжки читать не могу. Мозг плывет, глаза сами закрываются. Только одна радость: сегодня подтвердили, что ногу уже точно не оттяпают. Воспаление, типа, удалось прибить. Теперь на поправку пойду…

– Ну, хорошо, – говорю. – Не переживай. Для начала сейчас попрошу Санечку связаться с женой, пусть она тебе телевизор в палату купит. Какую-нибудь недорогую панель на стенку. Деньги я Сане отдам. На больничке – самое первое дело, когда такое состояние, как у тебя сейчас. И отвлекает, и не напрягает сильно, и выключить можно в любой момент. А послезавтра уже и мы сами в Умбу подъедем, привезу тебе твой планшет и мобилу, куплю местную симку, чтобы по Интернету полазить можно было в удовольствие. Ты, самое главное, пукан теперь береги. Он у тебя знатный теперь, меченый, со шрамом…

– Да пошел ты, – снова смеется. – До пукана миша не достал. А на бедре – да, шрам знатный будет, говорят. Я пока за бинтами и не видел толком…

– И не смотри тогда, – хмыкаю. – Я видел, выглядит довольно хреново, если честно. Рассмотришь, когда заживет…

Смеемся уже вместе.

– Кстати, спасибо, – говорит. – Врачи сказали, что вы там у меня очень грамотно все обработали. Так что с меня стакан.

– Это безусловно, – соглашаюсь. – Но для начала давай выздоравливай. Пока.

– Пока.

Вот, в принципе, – и поговорили…

…Пододвинул к себе чашку с остывающим чаем.

Отхлебнул.

Оглядел пустующую перед ужином столовку.

Чем бы себя занять, думаю?

Книжку, может, почитать?!

О!

Глебыч идет.

– Привет, – машет рукой. – Я издалека слышал, что ты со Славянычем разговаривал?

Я киваю.

– Было, – говорю, – дело. Нормально у него все. Ну, точнее, в нормальных параметрах, так-то хреново, конечно. Но выходит постепенно. Надо сейчас попросить Сашку, пусть позвонит жене, чтобы телевизор ему купила. Недорогую какую-нибудь панельку. Баксов за двести-триста, круче там и не нужно. Бабки отдадим. А то он пока читать даже не может, а на больничке тоскливо, сам знаешь…

Глебушка соглашается.

Тоже идет, заваривает себе чай.

Как раз чайник вскипел.

– Тут согласен, – играет в кружке пакетиком. – Я, кстати, подумал над твоими словами. Ты прав, не поеду я на Донбасс. Лучше деньгами помогу. Не та еще история, чтоб «свистать всех наверх». Я тут пока нужнее. Хотя…

Я морщусь.

– Что, – спрашиваю, – старый, так сильно пострелять захотелось?!

– Да башку, – злится, – кой-кому прострелить захотелось. По старой памяти. И дело тут ни в какой не в «пропаганде». Просто мы оба знаем, что это такое: «Град» по жилым кварталам. Там же люди живые. А это вообще звиздец…

Я молчу.

Сказать тут, в общем-то, как бы особо и нечего.

Так что лучше вообще ничего не говорить…

…Глеба мгновенно остывает.

– Что-то у меня, – жалуется, – голова после дневного выпивания и послеобеденного сна побаливает чуть-чуть. Поправим прицелы?

– Отчего бы и нет, – жму плечами. – Я тут, кстати, перед тем, как Славяну звонить, на кухню прогулялся. В общем, если ты снимешь с тарелок крышки, то ты увидишь, что в одной из них семужий малосол. В другой хлеб. В третьей овощи. А вон в тех, дальних мисочках, в одной сливочное масло, а в другой икра наконец-то «дошла» до нужной для употребления кондиции. Нормальная уже такая икра, не «пятиминутка». Так что – давай, разливай…

Глебушка восхищенно поднимает вверх большой палец.

Поджимает губы.

Разливает.

– Умеешь ты в этой жизни устраиваться, – качает головой, – Валерьяныч. И советы иногда нормальные даешь. За тебя!

Чокаемся.

– Приятно, – хмыкаю. – Это ты удачно пошутил…

Выпиваем.

Над Инделем, кстати, под вечер, хоть и полярного дня, сгустился сырой непроглядный туман.

И – вверх тянется, уже почти что к лагерю подобрался.

Это, думаю, – нехорошо.

Сыро.

Да и вообще…

Глава 63

…После ужина неожиданно заспорили о постмодернизме.

Вот казалось