– Мы жили дружно. Как одна семья. Ребята бежали от войны, но война настигла их… – проговорила Манана. – Я привыкла бояться. А теперь стала привыкать и к одиночеству. Но когда вы так неожиданно появились, я словно обрела почву под ногами. Словно в родную семью вернулась.

Иннок Табачник смотрел на неё с каким-то непонятным пока сомнением.

– Резюмируем ваш рассказ, – проговорил он. – Саша Сидоров с женой и детьми жили в Израиле тихо и на средства Сашиной матери, потому что никаких особо значимых занятий не имели, дорогу никому не перебежали и, как говорится, на обувь не плевали.

– Почему же! Почему вы сделали из моих слов такой вывод?!! Саша занимался изучением языков программирования. Совершенствовался в IT. Он занимался самоусовершенствованием. Настя тоже… Она художница. Очень хорошо рисует. Я покажу вам её скетч-бук. Думаю, она не возражала бы, если б была здесь…

– Вот я и говорю: вполне мирные бездельники. Городские хипстеры.

– Вовсе нет! Вы не так поняли! Какие же они хипстеры при двух-то детях? Старший мальчик инвалид…

– Инвалид?

Лицо Иннока Табачника сделалось мрачным. Он полез в задний карман брюк, достал оттуда крошечный блокнот и шариковую ручку, раскрыл его, принялся листать.

– Не знал, что старший ребёнок инвалид, а это важная подробность.

– Извините, но инвалидность Тимоши в медицинском смысле не подтверждена. У мальчика всё в порядке с ногами, руками и внутренними органами. Он прекрасно слышит. Есть только одна особенность: в шесть лет он не говорит. Вообще не говорит.

– Вас понял, – Иннок Табачник что-то быстро писал в свой блокнот. – Психиатрия. Разрыв шаблонов. Обычное дело в наше время.

– Как-как, простите?

– У меня есть информация, что мать мальчика, видимо от безделья, слишком увлекалась новомодными течениями. Например, она полагала, что Тимоша не мальчик и не девочка, потому что пока не решил, кто он.

– Ну, это ерунда! К такому нельзя относиться всерьёз…

– Тем не менее эта ерунда очень беспокоит бабушку детей. Впрочем, эта особенность Насти Сидоровой не могла бы стать причиной их похищения.

– Но вы же их найдёте? – срывающимся голосом спросила Манана Георгиевна.

– Их самих или тела обязательно найду. Ну что вы на меня так смотрите? Они скорей всего в Газе, а Газу каждый день обстреливают. Будем надеяться на ловкость их похитителей. Они хотят получить за свой товар живые деньги, поэтому должны представить товар непопорченным.

– Вы отправитесь в Газу?

Манана Георгиевна смотрела на Иннока широко распахнутыми глазами. С таким глубочайшим почтением на мужчину могут смотреть только восточные женщины.

– В Газу, как домой, – важно ответил Иннок. – Вы же сами говорили, что мы, рождённые в СССР, везде чувствуем себя как дома, потому что везде находим своих.

– Но Газа – гнездо терроризма! Вы себе не представляете, каковы эти палестинцы…

– И в Газе тоже есть люди. Наши люди. Я там буду как дома, в СССР. Не волнуйтесь.

Иннок Табачник широко улыбнулся, продемонстрировав Манане два ряда белых крепких хищных зубов.

Глава четвёртая. Встреча в кальянной № 1

Кобальт рассчитывал застать товарища Генерала за его любимым занятием в кальянной на одной из тихих улочек Красной Пресни. Заведение принадлежало новоиспечённому гражданину России Фаруху Закирову, седому и грузному шестидесятилетнему выпускнику Высшего командного ордена Октябрьской революции краснознамённого училища Комитета государственной безопасности СССР имени Ф. Э. Дзержинского. В этот ранний час на стеклянной двери заведения висело лаконичное объявление «закрыто». Кобальт присмотрелся. За стеклянной дверью в полумраке шевелились какие-то смутные тени. Кобальт толкнул дверь, которая оказалась незапертой. Товарищ Генерал обнаружился в самом дальнем углу пустой кальянной и в не самом лучшем настроении. Выглядел он как обычно: среднего роста, нормального телосложения, неопределённого возраста. Черты лица правильные, но красавцем его не назовёшь. Неприметный человек в обычной, но добротной одежде пригласил Кобальта присесть рядом с ним на диван. Фарух тут же поставил перед ними чайник, две пиалы и небольшое блюдо с пахлавой.

– Как обстоят дела у Хоббита? – быстро спросил товарищ Генерал.

– Сейчас он в Израиле.

– В ноябре там хорошая погода. Температура воды двадцать два по Цельсию. Воздух плюс двадцать пять. Прекрасно! Он хорошо проводит время.

– Хоббит – трудолюбивый человек, товарищ генерал. Он в Израиле именно трудится. Работы много. В Израиле сейчас много русских. Из них немало таких, кого возможно рекрутировать для наших целей. Хоббит этим и занят.

– Надо, чтобы Штемп присоединился к нему под каким-нибудь благовидным предлогом. Вы задумались? Нужен предлог? Его должен изобрести я? Всё приходится делать самому!..

– За предлогом дело не станет. Из тех русских, что оказались в Израиле, много пострадавших. Люди в беде, ищут своих родственников. Много личных трагедий.

Кобальт разлил чай по пиалам. Товарищ Генерал затянулся, выпустил из носа струю пахнущего свежим яблоком дыма. Его невыразительное, в общем-то, лицо выражало глубокую печаль.

– Сейчас мир, как сжатая пружина. В каком направлении и когда сработает закон Гука? Кого ударит распрямившаяся пружина? – проговорил Кобальт.

– Философствуешь, товарищ подполковник… – отозвался товарищ Генерал.

– Я к тому, что в Израиле сейчас много наших ренегатов и у них могут быть проблемы. Вот вам и предлог.

– Проблемы – это хорошо. А ренегаты такой продукт, который тоже надо пускать в дело. Как думаешь?

Кобальт пожал плечами.

– Можно. Не пропадать же им даром.

– Тогда подсовывай свой предлог Штемпу и держи меня в курсе. А Хоббиту передай, что нам надо укреплять позиции в Йемене. Йемен – наше приоритетное направление. Надо готовить людей. Надо их мотивировать. Надо смотреть на вещи шире. Понимаешь? Русский человек – лучший воин ойкумены. Согласен?

Кобальт кивал, прихлёбывая чай.

– В этом смысле у России нет границ. Мы должны привлекать всех, до кого сможем дотянуться. И я тебе ещё раз повторяю: людей надо воспитывать. Мужество приходит в бою. Наша цель – сетевая структура. Мы обязаны обрить баки и МИ-6 и МОССАДУ. И мы сделаем это!

Глава пятая. Долгий путь к Мириам

Отец говорил ему: ищи мужские занятия.

И Авель, помимо учёбы в Национальном аэрокосмическом университете имени Жуковского, исправно посещал секцию самбо.

Ещё отец говорил: не подчиняйся женщинам. Женщины хотят рулить, но мужчина принимает решения сам.

И Авель сторонился женщин, считая близость с какой-либо из них делом