— И потом, — встрепенулся Дзержинский, — я не хочу служить двум начальникам. Тот, который сейчас в Москве, очевидно отправится по моим следам, и возможно у нас будет возможность еще вдоволь наговориться. Хорошо, что РПЦ против меня. Я был атеистом вопреки всему. Но имей ввиду, я рассматривал костел как мучителя трудящихся поляков и потому вместе с ним отрицал тебя.

— Дурак! — сказал Бог.

— Кремлевский начальник не приведет меня в чистилище.

Бог невольно кивнул.

— А ты приведешь!

— Так ты корыстно воспринимаешь меня!

— Нет! — вскричал Дзержинский. — Это не я, это моя неизбывная человеческая природа, слабая и неверная. Твое изобретение. Так что между двумя начальниками я выбираю тебя и жду твоей воли относительно памятника.

— Нет, Железный, ты сам решай, — сказал Бог.

— Я подумал и решил. Второй раз мне поставят памятник, но не навсегда, а на время… на время не стоит труда… потом снова сбросят. Зачем мне это? Я не хочу быть лубянским ванькой-встанькой.

— Иди, польский пан! — усмехнулся Бог. — Эх вы, проводите его в чистилище!

Когда его выводили, Дзержинский с вывернутой головой смотрел на Бога с тоскливой благодарностью. Потом Бог взялся за телефон, куда-то позвонил и, жуя губами, сказал:

— Алло! Вы слышите меня? Что? Громче? Не слышно? Блин, ну и связь! — и он заорал в трубку: — Памятник отменить!

73. Слепая Европа идет на войну

В полдень 9 мая 2022 года одна итальянская журналистка радостно написала мне в телефон, что война в Украине закончена. Что? Я не поверил своим глазам. И правильно сделал. Не только я, но и весь мир ждет не дождется окончания кровавой бани в середине Европы. Однако откуда моя подруга взяла эту желанную, но недостоверную информацию? — В таком ключе ее коллеги интерпретировали праздничную речь Великого Гопника на Красной площади, посвященную дню победы над нацизмом. Раз он не объявил о полной мобилизации, не переименовал военную операцию в полномасштабную войну, значит войне пришел конец.

Но когда же наступит конец европейским иллюзиям, связанным с этой войной?

Все двадцать с лишнем лет своего правления Великий Гопник неумолимо двигался к боевому столкновению с Украиной. Без Украины не существует Российской империи или ее дочерней версии в виде Советского Союза. Об этом четко говорил Бжезинский с одной стороны, с другой — сам Царь-пацан, который объявил крушение Советского Союза главной геополитической катастрофой ХХ века. От его слов можно было бы прийти в ужас, но Запад посчитал это обычной радикальной риторикой набирающего свой политический вес правителя.

Европу поразила политическая куриная слепота по отношению к России. Она как будто поставила своей задачей не замечать четкого, последовательного марша моей страны в сторону собирания земель Советского Союза в качестве реванша за поражение в Холодной войне. «Раннего» Великого Гопника в Европе легкомысленно посчитали за своего, набрав для этого различные доводы. От его умения говорить по-немецки до согласия с Бушем насчет того, что у этого русского парня честные глаза.

Но еще в июле 2000 года в преддверье американского праздника независимости, когда госаппарат по ельцинской привычке собирался пировать в американском посольстве в Москве, Великий Гопник заявил, что это «не наш праздник» и американцы зря накрывали столы и готовили гамбургеры. А еще раньше он заявил на торжественном собрании ФСБ, что, если суммировать эту речь, власть в стране перешла в их руки. Я не вспомню ни одного дня, когда бы Царь-пацан уклонился от своей исторической миссии, или, иначе говоря, реваншистской задачи, воссоздать Советской Союз. Неумолимо сокращалось пространство свободы слова, парламент становился придатком кремлевской администрации. Запад с этим смирялся. Были ужасно неприятные доказательства — большие (Вторая Чеченская война, взрывы домов в Москве) и малые, не менее чудовищные (гибель подлодки «Курск», теракт в театре на Дубровке) — того, что Россия отплывает от перестроечных идеалов и от Запада, но Запад терпел, порой отделываясь словами о своей озабоченности. Ах, эта вечная, ничего не значащая озабоченность! Когда я однажды в немецкой печати сказал, что мы движемся в сторону Ирана, меня в Германии попросили не преувеличивать. Теперь мы обогнали Иран по всем параметрам особой воинственной цивилизации, но и это кто-то сочтет за преувеличение.

В результате вялой реакции Запада на кремлевские амбиции, эти амбиции разрастались, и на Запад из Кремля стали откровенно плевать. Все чаще и чаще в Кремле хохотали над западной «озабоченностью» действиями Москвы. Главной реакцией на Европу стало глумление, издевательство над самим ее существованием. Раньше СССР признавал союзниками хотя бы рабочих и крестьян Европы, но классовые ценности кончились. Общечеловеческие ценности тоже перечеркнуты. Россия отказалась быть коммерческой державой (да это у нее, в отличие от Китая, и не получалось). Ей захотелось стать страной гордых воинов.

Гордые воины ударили по Грузии в 2008 году и отвоевали треть ее территории. Запад смолчал.

Гордые воины, переодевшись в «зеленых человечков» без опознавательных знаков, ловко присоединили к России Крым — Запад отделался ворчанием и незначительными санкциями.

Дальше — больше. Началась война на Донбассе. Запад ахнул, возмутился, ввел дополнительные санкции, которые Россия презрительно не заметила.

Почему Европа допустила войну в Украине?

Если коротко, то потому, что она любила Россию больше, чем Украину. Да, Украина после оранжевой революции нацелилась идти по европейскому пути, но настоящая Европа относилась к ней снисходительно, с какой-то брезгливостью. Почему? А вот почему: никогда не было в Украине ни Пушкина, ни газа с нефтью. Были только едущие на Запад няньки и медсестры с сомнительной репутацией. А в политическом плане какие-то фантазии, мешающие Европе общаться с Россией.

Как в Европе, так и в России очень поверхностно знают украинскую культуру. Достаточно вспомнить «расстрелянное возрождение» межвоенной украинской литературы, уничтоженное Большим Террором, или хотя бы немой фильм Довженко «Земля», чтобы перестать свысока относиться к Украине, как это делал Иосиф Бродский.

Великий Гопник, который собственную жизнь, очевидно, рассматривает как спецоперацию, с легкостью околдовал многих европейских лидеров, которые сочли его манеру говорить только приятные слова собеседникам настоящей искренностью. Теперь он буквально рычит на европейских «партнеров» — стоит ли удивляться смене тона?

Великий Гопник увидел Европу беспомощной цивилизацией, без традиционных ценностей, без религии, без современной культуры. Он отнесся к ней потребительски, что, кстати сказать, было свойственно и царской России, также считавшей себя светочем всего мира.

Когда началась война в Украине, Европа окончательно ослепла. Некоторые думают, что она, наоборот, прозрела и увидела реальные параметры великогопничества, но это едва ли.

На первых порах, в начале войны, когда западные аналитики